В санатории он усвоил и кое-что новое по части застольного этикета.
После двух посещений ресторана карман у Аннеса опустел и пропала всякая охота ходить в Нымме. Раз в неделю Пую исчезал на ночь, возвратясь, говорил о женщинах и удивлялся, как это Аннес может так спокойно обходиться без женщин.
— А может, у тебя с Милли что-то есть? — допытывался Пую.— Милли — девчонка что надо, больная, правда, а так ничего, подходящая. Если еще не начал, не зевай.
Аннес покраснел.
— Ты, видимо, еще ее и не трогал,— болтал Пую.—-Я в твоем возрасте тоже был дураком. Бабы не терпят, когда только вздыхаешь, их надо сразу хватать руками. Хоть сначала и упираются — иная целую ночь фокусы строит, — в конце концов сдаются как миленькие.
Аннесу не нравились разговоры Пую, но как-то неудобно было сказать, чтобы он перестал.
— А уж если разок ее заполучил, дальше пойдет как по маслу. Бабы страшные сластены. Девушки — те, конечно, стыдятся и боятся, с ними больше возни, чем удовольствия.
Тут Аннес не выдержал:
— Иди ты ко всем чертям!
Пую оказался покладистым парнем.
— Извини, я не знал. Я уважаю порядочных людей. Пошли сыграем в крокет.
Крокетная площадка была свободна, и они начали играть.
Выяснилось, что Пую вообще не умеет обращаться с крокетным молотком. Аннес еще мальчишкой в летней колонии гонял крокетные шары, он знал правила игры, и иногда его удары получались очень меткими. Но сегодня он играл из рук вон плохо, Пую не был достойным противником, да и возбуждение у Аннеса еще не улеглось.
Милли застала их за игрой.
Аннес заметил, как Пую следил за ним и Милли, но решил не обращать внимания. Даже не стараясь скрыть свою радость, он подошел к девушке:
— Привет освобожденной узнице!
— За те дни, что сидели в кутузке, вы стали еще красивее,— проговорил Пую, кланяясь Милли.
Аннес не поверил своим глазам: банальный комплимент Пую явно понравился Милли.
На этот раз с прогулкой ничего не получилось. Милли сказала, что должна быть очень осторожна. Только на третий день она решила, что может немного пройтись.
На холме, где виднелась оставшаяся со времен мировой войны железобетонная площадка для дальнобойной пушки, Милли остановилась и повернулась к Ан-несу. Обняв девушку, Аннес почувствовал что-то совсем новое. Никогда еще он не ощущал к Милли такой нежности, она стала ему вдруг во сто крат дороже. Аннес медленно склонился к ее лицу. Он не успел еще прижаться губами к губам девушки, как она открыла глаза и шепнула:
— Что с тобой?
Аннес молча поцеловал ее. Потом он взял Милли на руки. Милли, как ребенок, обхватила руками его шею и прислонилась головой к его щеке.
Аннес уловил легкий запах табачного дыма.
— Ты куришь? — спросил он с изумлением.
— Да, изредка,— призналась Милли.— Сегодня курила с твоим приятелем.
Аннес встревожился.
— С кем?
— С Пую.
Аннес опустил Милли на землю. — Тебе тяжело?
— Нет.
— Почему же ты опустил меня?
Аннес промолчал: не мог же он сказать, что из-за Пую.
— Ты не хочешь, чтобы я курила?
— Те, кто курят, с другими не считаются.
— Ты мне так и не ответил.
— Я не могу тебе ни разрешать, ни запрещать.
— Тебе неприятен запах дыма?
— Раньше ты не курила.
— Не курила, если знала, что пойду с тобой.
— А сегодня не знала?
— Когда курила, не знала. Думала — пойдем только завтра.
— Почему же ты все-таки пошла?
— Ты так мило пригласил.
— Лучше, если б ты меня не послушала.
— В другой раз после курения не пойду. На это Аннес ничего не смог ответить. Несколько минут шли молча.
Потом Милли опять остановилась.
— Возьми меня снова на руки. Аннес повиновался.
Милли прошептала:
— Поцелуй меня. Аннес поцеловал. — Пусти меня.
Аннес сделал, как его просили. Милли вздохнула:
— Запах дыма все испортил.
— Может быть.
— Если бы ты тоже курил, тогда было бы все равно.
— Что же мне — начать курить?
— Из-за меня не стоит. Делай что хочешь. Если хочешь — кури.
— Ты тоже кури хоть каждый день и с кем хочешь.
— Я курила и с господином Югапуу, но он какой-то придурковатый.
Аннес ничего не сказал.
Прошло два дня. Вечером Милли сказала:
— Приходи ко мне сегодня в гости. Ночью. Аннес посмотрел на нее с изумлением.
— Мою соседку по комнате отпустили на сутки домой. Я одна. Буду тебя ждать после двенадцати. В дверь не стучись, никто не должен знать, что ты пришел.
Милли говорила об этом так просто и естественно, словно звала Аннеса на обычную прогулку. Потом прошептала:
— Я уже два дня не курила. И ушла.
Аннеса охватило волнение. Он не мог ни о чем думать, кроме Миллиного приглашения. Вечером он не присоединился ни к одной из компаний, отказался от крокета и партии в бридж, попытался читать, но ничего не получилось. Ничто его не занимало, он нигде не находил покоя. Он даже боялся этой ночи, боялся того, что может произойти. PI в то же время Аннес чувствовал, что ни старшая сестра, ни сам главный врач не смогли бы помешать ему пойти к Милли. Он влезет хоть через окно, если врачи и сестры будут дежурить в коридоре. Тийя никогда его так не волновала, хотя к ней его тянуло, может быть, даже сильнее. С Тийей они оба теряли голову, они не целовались, не говорили нежных слов, вообще не разговаривали — у них не было для этого ни времени, ни места, на чердаке им приходилось, не выдавая себя ни единым звуком, чтобы не услышали жильцы. В первый раз сблизились они в лесу, вышло как-то само собой, оба они были испуганы J разочарованы. Но их влекло друг к другу, они в течение нескольких месяцев при малейшей возможности потихоньку забирались на чердак, словно играя в какую то таинственную и увлекательную игру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62