— Раз начальство говорит, надо верить.
— Начальство может ошибаться.
— Когда отслужу срок, тогда смогу думать так, как ты. А сейчас нельзя. Сейчас должен думать так, как начальство.
— Тогда лучше бы тебе со мной не разговаривать.
— Я с тобой говорю с ведома начальства. Капитан послал меня сюда — вроде бы проверить. Что ты здесь делаешь.
Такого оборота дела Аннес не ожидал.
— Покажи, что у тебя за бумажка. А-а, план крыши,— сразу сообразил капрал.— Так я ему и скажу. До свидания.
Он встал и собрался уходить.
В дверях караульного помещения стоял офицер и смотрел вверх.
— Уже ему, свинье, не терпится,— буркнул капрал через плечо.
Теперь только появился Пээтер.
— Никак не мог найти рулетку,— оправдывался он уже издали.— Теодор засунул ее за ящик с гвоздями. Как же еще она могла туда попасть, утром валялась на окне.
Капитан Юлиус Энгельман по-прежнему смотрел вверх.
Когда они собрались начать обмер, Аннес увидел, что с запада и правда надвигаются тучи.
Он выпрямился во весь рост и зашагал вдоль гребня крыши.
ТИЙЯ
Аннес, сидя за столом, читал: «Для диалектического метода важно прежде всего не то, что кажется в данный момент прочным, но начинает уже отмирать, а то, что возникает и развивается, если даже выглядит оно в данный момент непрочным, ибо для него неодолимо только то, что возникает и развивается. Вся природа, говорит Энгельс, начиная...»
В эту минуту в дверь постучали.
Аннес, откинувшись на стуле, крикнул:
— Войдите!
Так он привык с малых лет. Кто там стоит за дверью — он не задумывался. Наверное, кто-нибудь из соседей пришел попросить спичек или просто поболтать. О том, какие меры намечаются на Вышгороде, будет война или нет, как удалось бежать Рею, почему, когда повышали заработную плату, не сказали, что повысятся также и цены, и так далее. Хотя говорят о Вышгороде, но имеют в виду не только Совет Народных Комиссаров, но и Центральный Комитет, который помещается не на Вышгороде, а на Тынисмяги, в зданиях, построенных в тридцатые годы на углу улиц Тынисмяги и Туви и предназначавшихся под жилье. Стучаться мог и владелец дома, который, тревожась о судьбе своего имущества, все допытывается, не будет ли изменен закон о национализации. По закону дом оставлен ему, жилой площади оказалось на девять или десять квадратных метров меньше, чем предусмотрено минимальной нормой для национализируемых домов. Но закон могут изменить, всякая власть меняет свои законы, ничего удивительного, если и советская власть так поступит,— так рассуждает хозяин дома. А может быть, ребята из нижнего этажа позовут его, Аннеса, играть в шахматы: парни никак не могут примириться с тем, что он им ни разу не проиграл. Швея из соседней квартиры пыталась намекнуть Аннесу, что ему не пристало возиться с мальчишками, пусть подумает о том, кто он теперь такой! Аннес не обращал внимания на подобные советы, он не считал себя каким-то важным деятелем. Да и будь он таким, он с удовольствием играл бы в свободное время в шахматы. Но в том-то и беда, что времени нет. Его рабочий день становится все длиннее, закончив работу, он спешит в школу, сейчас ни в коем случае нельзя прерывать учение. Аннесу запали в душу слова Ленина о том, что коммунистом может стать только тот, кто обогатит себя всеми знаниями, выработанными в прошлом. Аннес не хотел быть пустым горлодером, их и без того развелось слишком много.
Аннесов возглас «войдите!» прозвучал, может быть, даже сердито, он терпеть не мог, когда его отрывали от книг. Родители и сестра старались в вечерние часы ему не мешать; сегодня Аннес тоже заметил как бы мимоходом, что должен учиться. На этот раз он слегка приврал: он не взялся за обычные учебники, а углубился в Краткий курс истории партии. Эту книгу он читал с особым интересом, прямо с увлечением, —- с такой жадностью слушает ребенок сказку о сером волке, который только что проглотил Красную Шапочку.
Аннесу пришлось крикнуть еще раз, и теперь в его голосе уже ясно звучало недовольство.
Дверь открылась, и в комнату вошла молодая женщина, Тийя.
Тийя.
Аннес мог ждать кого угодно, только не Тийю. Взрослой он видел ее только один раз, больше двух лет назад, когда она разыскала его, чтобы расспросить о Рихи. А он по-прежнему часто думал о Тийе, слишком часто, она словно пустила корни в его душе. Так считал сам Аннес. Даже Милли не смогла вытеснить Тийю из его сердца. Может быть, и смогла бы, если б осталась жива,— кто знает. А вот Алиса, которая иногда его навещает, совсем не смогла заслонить Тийю. Алисе все равно — были раньше у Аннеса девушки или не было вспоминает он о ком-нибудь или нет. Алиса готова выйти за него замуж, но Аннес не может себе представить, как он смог бы вечно жить с Алисой. Несмотря ни на что, она осталась для него чужой и далекой. Именно чужой. Женщина должна быть мужчине другом, может быть, прежде всего другом, а потом уже любовницей, или же вместе — и другом, и любовницей, но не только партнершей в постели. Так думал Аннес. Тийя была его другом, добрым другом стала и Милли; а Алиса в первый же вечер устремилась целоваться, они просто не успели стать друзьями — Алиса поспешила раздеться. Появись сейчас в дверях Алиса, Аннес не был бы удивлен, она часто приходила, не условившись заранее. Но появление Тийи его изумило. Кто угодно, только не Тийя! И все же в комнату вошла именно она.
Аннес вскочил из-за стола, ему было неловко, что он не пошел открыть дверь, что голос у него был откровенно сердитый, что он даже не счел нужным крикнуть «пожалуйста!». Аннес вскочил и в два шага оказался около Тийи — комната была небольшая.
— Здравствуй!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62