Постепенно он свыкся со своим директорским местом. Комбинат выполнял план. На собраниях Лапетеус говорил об опыте своей фабрики и цехов по внедрению новой техники, по распространению опыта передовиков и снижению себестоимости. Он не превратился в кабинетного работника, часто бывал в цехах и отделах, оставался требовательным и последовательным. Если на повестку дня вставала какая-нибудь новая проблема, будь то хозрасчет, повышение качества продукции, расширение ассортимента или переход от устаревшей продукции к новой, современной, Лапетеус всегда старался идти в ногу со временем; когда ему удавалось что-нибудь провести в жизнь, он приглашал к себе Хаавика, и они составляли соответствующую статью, появлявшуюся под рубрикой «Опыт командиров производства», «Размышления хозяйственника» или «Опыт передовиков — достояние всех».
Реэт была удовлетворена тем, что ее мужа избрали депутатом горсовета. Но радость все же была неполной. Она была бы счастливее, если бы он стал депутатом Верховного Совета республики. Так казалось Лапетеусу. Мнение, что Реэт видела в нем кого-то другого, превратилось в убеждение. Больше жена не называла его железным человеком. И не подбивала использовать их дом для завязывания знакомств. Сама она часто приглашала гостей и почти всегда в числе других доцента Муру-ка и профессора Саммасельга.
Хотя Лапетеус плохо переносил любое общество, он обычно садился за стол вместе со всеми. Напившись, он становился злым.
По инициативе Реэт они приобрели себе машину, сперва «Победу», потом «Волгу». «Волгу» ему удалось раздобыть из резервного фонда, и, когда он сообщил об этом Реэт, она после долгого перерыва снова была нежна с ним.
Все чаще Лапетеус чувствовал, что он одинок. Неожиданно для себя он обнаружил, что у него нет ни одного настоящего друга, с кем можно было бы поговорить по душам. С женой он был скрытен, между ним и Виктором возникла какая-то преграда. Знакомых хватало, а вот близких людей не было.
«Капризы»,— успокаивал себя в таких случаях Лапетеус. Он всегда умел отгонять неприятные мысли, так же поступил и теперь. Но это требовало от него все больших усилий.
3
На одном из собраний Лапетеус оказался рядом с Пыдрусом. Он немного опоздал и сел на первый же свободный стул. Больше незанятых мест, кажется, и не было. Даже балконы концертного зала были переполнены. Сперва Лапетеус не заметил, что справа от него сидел Пыдрус. Все его внимание было сосредоточено на президиуме. Как всегда, за длинным столом, покрытым зеленым сукном, виднелись известные всем лица. Лапете-уса терзал вопрос — выбрали его в президиум или нет? Он упрекал себя за опоздание. Теперь может получиться неловко: его избрали в президиум, а он торчит в зале, в предпоследнем ряду. Что об этом подумают?
Когда открывались съезды, конференции, активы, Андрее Лапетеус всегда немного волновался: выберут или нет? На районных конференциях он сидел в президиуме постоянно. На городских собраниях свою фамилию среди выдвигаемых в президиум он слышал реже, но все же достаточно часто. Случалось это и на мероприятиях республиканского масштаба. На двух последних даже подряд. Что было сегодня, этого Лапетеус не знал. И беспокоился. Ведь не годилось спрашивать у соседа: будь добр, скажи, выбрали меня в президиум или нет. Такое нельзя спросить даже у самого хорошего знакомого или друга, вроде Виктора, который сейчас поднялся и поспешил куда-то с блокнотом в руке. Хаа-вик всегда суетился: то и дело мелькает перед сценой, в перерывах снует по коридорам, хлопочет в комнатах отдыха президиума, толчется в буфете.
Хорошо бы, конечно, если какой-нибудь толковый человек подошел и сказал: что за демонстрацию ты здесь устраиваешь, почему не идешь в президиум? Тогда все сразу же стало бы ясно. А теперь... Дурацкое положение.
Что делать?
Лапетеус огляделся и обнаружил, что сидит бок о бок с Пыдрусом, который с сосредоточенным видом слушал выступавшего. Он сильно постарел. В уголках рта появились резкие морщины. Все это Лапетеус приметил с одного взгляда
Лапетеусу было немного неловко, что он сразу не узнал Пыдруса. Но ведь он не успел и оглядеться-то. А Пыдрус заметил его? Несомненно. Мелькнула мысль, что Пыдрус восстановлен в партии. Где он теперь работает? Видимо, на очень-то высокое место его не назначили, не то было бы известно.
Некоторое время Лапетеус слушал докладчика, потом, словно придя к какому-то решению, шепнул, протягивая руку Пыдрусу:
— Здравствуй.
— Добрый день.
Он крепко пожал руку соседа. Энергичным пожатием ответил и Пыдрус. Они посмотрели друг на друга, улыбнулись и одновременно снова перевели взгляд на выступавшего.
Лапетеус удовлетворенно подумал, что все получилось естественно. Ощущение неловкости прошло. Но по-прежнему тревожила неизвестность — выбрали его в президиум или нет? Он, правда, слушал докладчика, и весьма внимательно, но в то же время старался угадать: обошли его на этот раз или нет?
В перерыве Лапетеус разговаривал с людьми, у которых надеялся выяснить тревоживший душу вопрос. Началось собрание, и он вернулся в зал, так ничего и не узнав. Теперь он мог бы пересесть на другое место, впереди, потому что, как всегда, некоторые после доклада ушли (обычно Лапетеус, если не был в президиуме,, сидел именно в первых рядах), но как-то некрасиво было уйти от Пыдруса.
Усевшись снова рядом с ним, Лапетеус сказал:
— Опоздал я. На комбинате проверочная бригада, столько возни.
Он подождал, что на это скажет Пыдрус. Для него, впервые после долгого перерыва принимавшего участие в республиканском активе, это дело еще новое, уж наверняка он выслушал внимательно и фамилии людей, выдвинутых в президиум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75