/ю, сюявш>ю у стены
— Все та! ие: или кривые, или перекошенные. Вольдемар попытался еще в последний раз:
— Два-три вечера — и недельная зарплата в кармане.
— А все от неправильной сушки. И того не соображают, в какое вре^я лучше всего дерево срубить.
— Когда с этим ктю сыпался, — пробормотал Вольдемар и ушел. Что с таким упрямым козлом говорить. «чВсс такие: или кривые, или перекошенные». Гляди, какую премудрость высидел. Вольдемар проглотил комок раздражения, подступавший к горлу. Людям рот иг заткнет . Пусть за глаза ругают его жадиной, он, мол, за рублем гонится и себе пощады не дает,— пусть, его от этою не убудет. А что ему: по вечерам и в выходные бездельничать? Пьянствовать? Убивать время в кино? Храпеть перед телевизором? Драть глотку в хоре? На охоту ходить, как заведующий строительной конторой? Одним словдм, крутиться на холостом ходу? Нет, этого он делать не будет. Ни в коем случае.
Вольдемару было все-таки жаль, что с Тааветом ничего не вышло. Помощник нужен до зарезу. Без помощника он зашьется. Те сроки, что он назначал художнику, уже несколько раз срывались. Совсем махнуть рукой на ремонт его дачи было бы глупо, там можно зашибить хорошую деньгу. Эти захваленные интеллигенты в практических делах ни черта не смыслят, платят сколько спросишь. Поговорить с Юри, что ли? Юри, наверное, согласился бы, но он того и гляди запьян-> ствует, а когда пьян, может запороть работу.
Вольдемар не понимал таких людей, как Таавет. Иной человек совсем не умеет ценить деньги. Будь Таавет пьяницей, неразлучным с бутылкой, или лодырем, у которого лень вошла в плоть и кровь, Вольдемар скорее понял бы его. Ни с того ни с сего отказаться от выгодной работы? Летом многие подрабатывают на стороне, летом так и надо делать. Деньги всем нужны, и лето для строителя — самое бойкое время. Если не зевать, можно кругленькую сумму сколотить. На окраинах индивидуальные дома растут, на побережье — дачи, не все же застройщики сами все умеют и делают. А может, Таавет уже нашел себе что-то подходящее? Скрытный старик, кто его разберет. Или просто силенок не хватает, казенная работа изматывает? Лет ему порядочно, уже не та сила, не та охота, что у молодого. И тут Ряэгас снова подумал: скрытный старик, его не поймешь.
Когда к Вольдемару явилась Надя, он уже успел уладить дело с помощниками и настроение улучшилось. Он сговорился с Эркки и Тоомасом, ребятами из строительного училища, присланными сюда на практику. Тоомас сперва не соглашался, болтал что-то насчет тренировок по бегу, но Эркки помог его уломать. Эркки копит деньги на мотоцикл, у него башка варит. Он далеко пойдет, ветрогоном не будет. У парней нет той сноровки, что у Таавета, да ничего, он, Вольдемар, сам покажет и научит. Кроме того, им не надо столько платить, сколько Таавету.
Надя, опершись о косяк двери, пожаловалась, что ее так и подмывает зашвырнуть кисти куда попало,—такая сегодня чудная погода. Надя нравилась Вольдемару, В своем заляпанном краской комбинезоне она выглядела куда аппетитнее, чем какая-нибудь фря в нейло-нах, которая и за холодную воду не возьмется, только и знает, что прихорашиваться да наряжаться, чтоб мужчин завлекать. А кроме того Надя — молодушка с огоньком. Не совсем и молодушка, она уже успела развестись со своим Михаилом, засольщиком с рыболовного судна. Надя страшно любила хихикать и нежничать, но у Вольдемара не было лишнего времени. Сейчас он тоже увел Надю в дальнее помещение и забил дверь четырехдюймовым гвоздем. Через восемь минут отогнул гвоздь и выпроводил раскрасневшуюся маляршу. Надя, гибкая и горячая, была словно создана ллч игры, в которую они играли. Анна-Май никогда так не умела. Такая женщина, как Надя, вообще не должна бы работать. Черт побери, никогда лишней минуты нет. В голове у Вольдемара мелькнуло даже: а в самом деле, не сойтись ли с Надей, вот бы натешились. Но он тотчас же отогнал соблазнительную мысль, как уже отгонял подобные мысли и раньше. У Анны-Май есть достоинства, которые перевешивают и гибкость, и многие другие женские качества подобного рода. Анна-Май дома ворочает за троих, прямо из кожи вон лезет. И ни одной копейки зря из рук не выпустит. А Надя, как видно, мотовка. Мотовка, это правда, однако же...
Мысли Вольдемара невольно вертелись вокруг Нади. Весна — вот почему, наверное.
В три часа Вольдемар пересчитал исправленные двери и решил, что хватит. Едва ли кго другой успел бы больше. К тому же предстоял разговор с бригадиром.
Бригадира он нашел в подвальном помещении, где хранились наиболее ценные строительные материалы.
— Комиссия не пришла,— начал он и здесь без долгих вступлений.
Бригадир ответил коротко:
— Я уже сказал утром. Ряэгас перевел речь на другое:
— Я в пятницу не выйду. Бригадиру это явно не понравилось.
— За неделю четыре рабочих дня — вроде бы мало. Вольдемара возражение бригадира не смутило.
— Я за четыре дня делаю больше, чем другие за пять. Хотите с меня две шкуры драть.
— Не то чтоб ты успевал мало, но остальные...
— Пусть каждый сам за себя работает,— перебил Ряэгас бригадира.
Но тот сегодня оказался упрямее, чем обычно.
— В пятницу должен прийти фотограф делать снимки для Доски почета.
— Прошлогодняя карточка еще годится,— не отступал Ряэгас— Так я в пятницу не выйду, я тебя предупредил.
Ряэгас не стал ждать, что еще скажет бригадир, и вышел из подвала. Дольше препираться нет смысла, главное уже сказано.
Опять у него не хватало времени. В половине пятого будет ждать заведующий мануфактурным магазином, а до этого надо еще успеть забежать на автобазу.
Ряэгас вообще не очень-то считался с другими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98