А также то, что и жизнь всякого другого существа — штука стоящая; правда, никто еще не смог убедительно доказать, что жизнь есть высшая, в какой проявляет себя материя. Во всяком случае, величественный каменный утес производит на меня гораздо более мощное впечатление, нежели надравшийся хмельного длинноволосый homo sapiens, который умеет сварганить из слов стихотворные строчки и продекламировать их сладким голосом. Не бойся, я не стану тебе доказывать, что неживая природа более ценна, чем живая, хотя подобное утверждение нетрудно аргументировать. Позволь мне лишь один пример: утес всегда остается утесом, а много ли есть людей, которые могут похвалиться тем, что остались самими собой? Но не будем удаляться от темы, речь ведь зашла о жизни, Я и не думаю отклоняться в сторону. Как я уже сказал, жизнь есть жизнь и ничто другое. Жизнь есть ценность в себе, и ее нельзя мерить ничем иным, кроме Самой жизни. Нет, нет, от тавтологии я далек. Я повторяю вполне сознательно, повторяю уже в третий раз: жизнь есть жизнь, и ее ценность чувствует каждый, Даже человек, который не кончил и восьми классов и не прочел ни одной книжки, который только и умеет, что орудовать лопатой или метлой да вертеть ручки телевизора. Но чувствовать ценность жизни — или было бы точнее сказать «познавать»? — еще не значит ощущать от жизни наслаждение. Ценность и наслаждение — это вещи разные, запомни это. Человек редко чувствует наслаждение жизнью, и менее всего чувствуют те, кто убежден, будто они-то и умеют правильно определить ценность жизни. Человек, не чувствующий вкуса к жизни,— это зачастую высокообразованный господин, живущий среди книг и электронно-вычислительных машин. Книги и ЭВМ похищают все его Йремя, ему некогда жить. Чем больше человек читает книг, тем больше он сомневается; в конце концов он Начинает сомневаться, имеет ли жизнь вообще какой-нибудь смысл, живет ли он сам или просто существует, и не находится ли под вопросом даже само это существование. У каждого о смысле жизни свое понятие, будь то добрая толика долларов или рублей, должность министра или директора, титул академика или звание народного артиста, «Волга» или яхта с золотым бассейном, теплые высокие сапожки с модным каблучком или же удачная строфа. Счастлив тот индивид (между прочим, индивид и индивидуальность, лицо и личность— вовсе не синонимы), да, счастлив индивид, который достиг того, что он считает смыслом своей жизни, и у которого хватает ума не гнаться за каким-то новым смыслом. А если он не осуществил свою мечту (а в большинстве случаев так и бывает, ибо мы всегда откусить больший кусок, чем нам по силам), тогда наступает конец света! Тут пессимизм и депрессия, пьянство и скрежет зубовный. Не пытайся спорить, ценность жизни каждый человек меряет на свой аршин. А? Что? Всеобщие ценности? Общественные критерии? Да и я против них не возражаю, но для многих людей они не значат так много, как обычно считается, во всяком случае, для многих они не являются определяющими. Многим они ни к чему. Не все в состоянии быть пророками, кое-кто считает, что жизнь пророка не стоит и гроша. Для иного человека женщины — это все, даже за рублем и за докторской степенью он гонится ради женщин, и никакая общая идея не волнует его так, как мелькающие из-под юбки коленки. Честно говоря, коленки уже никого особенно не волнуют, коленки у всех голые и на виду; то, что возбуждает, должно быть хоть чуточку прикрыто... Для такого субъекта все—аппетитная сладкая манна: революция и свобода, кибернетика и генетика, самовыражение и истина, война во Вьетнаме и события в Чехословакии. Такого пошиба «цари природы» не понимают благородных душ, страдающих от мировой скорби, таких, как мы с тобой, — уж это верно, как «аминь» в церкви. Но кто скажет, что подобные нам благородные души стоят выше, нежели рабы желудка? Раб желудка улыбается миру хотя бы в тот момент, когда переваривает свою порцию, а мы вечно ноем и охаем. Что? Не хочешь быть возвышенной душой — не будь, будь тем, чем хочешь. Кстати, благородная душа и борец за истину может в то же самое время быть козлом и свиньей, менять женщин, как перчатки, жрать и пить, он может это делать преспокойнейшим образом, если сумел вместе с друзьями-приятелями соткать вокруг своей головы ореол благородного рыцаря и искателя истины... Погоди, минутку терпения, о серьезных вещах нельзя рассказать в два счета, а жизнь, в конце концов, самая серьезная вещь, какая вообще дана человеку. Ах, по-твоему, я повторяюсь? Нет, не повторяюсь, а, так сказать, рассматриваю исследуемую проблему в различных аспектах; между самоповторением и научной разработкой проблемы все же есть разница! Я хочу сказать одно: жизнь есть жизнь, у нее нет иной ценности, чем сама жизнь. Жизнь — это не школьная премудрость, жизнь — это не изящные искусства (в наше время, наверно, не годится говорить «изящные искусства», нынче искусство — это что угодно, только не изящество, жизнь — это не труд и не производство, хотя труд и сделал обезьяну человеком. И так далее. Жить можно без образования, не зная искусства, не работая. Даже у нас иные ловкачи умеют прожить и пальцем не шевельнув, не говоря уж о странах капитала — там лучше всего живут как раз те, кто и соломинку к соломинке не положит. Таковы факты, протестуй сколько угодно... Так что же такое жизнь, спрашиваешь? Экий чудак! Десять тысяч лет лучшие умы человечества искали смысл жизни, об этом написаны сотни и сотни толстых томов, а я должен тебе все одной фразой объяснить! Конечно, для некоторых людей дело вполне ясно, так сказать, проще пареной репы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98