И все же кое-что может и измениться, ели их разведется слишком много. Пока Георг Ваарик бутерброд, ему пришла в голову довольно мысль: «А почему из меня не получился?»
Тут Ваарик решительно сказал себе, что Сангсепы — неудачники и он должен благодарить бога, что из его не вышел еще один. Кем бы он был сейчас, если ы после фиаско с первой докторской диссертацией за-росил науку и стал бы в кулуарах и в кафе разыгрывать из себя мученика?! «А кто же ты теперь?»
Георг Ваарик выпил еще одну чашку кофе, один бутерброд с семгой, но его хорошее настроена улетучилось безвозвратно.
Тут он заметил, что место у буфетной стойки опустело, и решительным шагом направился к буфету.
— Дорогая Лийза, не могли бы вы приберечь для ящик пива, «Дипломата», конечно,— самоуверенно Зратнлся он к буфетчице. Он знал, что Лийза к нему асиоложена, она никогда не отказывалась отложить го-нибудь для него, если он просил. Ваарик вынул из армана кошелек, чтобы сразу и расплатиться.
— Извините, но я не могу это сделать. В этот раз могу.
— Почему же, дорогая Лийза?
— Мне строго-настрого запретили продавать пиво ящиками, товарищ профессор.
— Жаль,—сокрушенно пробормотал Георг Ваарик.— Очень жаль.
— Конечно, жаль,— согласилась Лийза. И обратилась к ставшей за Ваариком женщине: — Пожалуйста, вам?
Из буфета Георг Ваарик вышел еще более подавленный, чем вошел туда. Отказ Лийзы, причину которого он не понимал, разросся в его глазах до невероятных размеров. Он казался Ваарику многозначительным, за ним обязательно что-то скрывалось. Он вспомнил, что позавчера секретарь райкома не принял его, а в четверг ему отказались дать министерскую машину. Видит бог против него плетется заговор. Лийза, наверное, знала» что ему не дадут слова, у Лийзы, у всех буфетных Лийз, хороший нюх. Глупости, успокаивал себя Ваарик, глупости. Простая случайность, может быть, усилили контроль, может быть, на буфетчицу пожаловались. Дефицит создает почву для... Какую почву? И чего он мудрит!
В фойе он заметил редактора Померанта, соратника по университету, тот изучал юридические науки и остался им верен. Померант — человек доброжелательный, в душе романтик, никому не желающий зла,— сидел на скамейке у окна и листал какой-то журнал. Георг Ваарик сел рядом с ним.
— Привет, Йорх,— Померант по-свойски протянул ему руку.
— Привет, Аркадий. Я тебе не помешаю?
— Ну, что ты...
Редактор закрыл журнал, выскользнувший из него листок упал к ногам Ваарика. Ваарик нагнулся и поднял его.
Наклоняясь за листочком, Ваарик заметил, что на нем написано около десяти имен. В том числе и его, которое, однако, было перечеркнуто фломастером.
Жирная черная полоса.
Он успел заметить еще одно имя, написанное в стороне от других и подчеркнутое два раза.
Сангсепп.
Ваарик передал упавший листок Померанту, который тоже наклонился за ним, но не дотянулся.
— Извиняюсь,— пробормотал Померант, краснея. Померант всегда краснел, когда ему казалось, что
он кого-нибудь напрасно побеспокоил.
«Список запланированных ораторов», — подумал Ваарик. Перед глазами стояла жирная линия, ко-орой было перечеркнуто его имя.
— Интересная статья,— кивнул Померант , который читал.— О хронобиологии, советую проесть. Многие относятся к биоритмам с пренебрежешь м, особенно медики. Помнишь, доктор Рюнк пытался вести значение биоритмов к нулю. Обзывал всех, кто астаивал на необходимости учитывать биоритмы, чуть и ре знахарями.
-— Консерваторов всегда хватало,— заметил Ваарик.
— Если мы будем недооценивать хронобиологию, гстанем от Запада. Как это уже случилось.
— Ив генетике мы были не умнее,— добавил Ваарик.
— Вот, вот,— согласился редактор.— Эту статью мы феведем и напечатаем.
— И правильно сделаете,— поддержал его Ваарик, испытывавший к биоритмам ни малейшего интереса весь сосредоточенный на листке, поднятом им с пола. Чья рука вымарала его имя?
— Пожалуй, пора вернуться в зал,— сказал Помент.
— В самом деле,— буркнул Ваарик, перед взором которого маячило его имя, перечеркнутое мастером.
Чьих это рук дело? У Георга Ваарика хватило ума себе: разумеется, сделал это Аркадий. Как фактор, Аркадий, естественно, поинтересовался, кому выступить, и отметил себе их имена имя Ваарика. Когда выяснилось, что Ваарик списка выступающих исключен, Аркадий его имя черкнул. Видимо, окончательное решение его было принято только сегодня. Вряд ли запасся списком выступающих еще вчера утром имя Ваарика еще фигурировало. Выходит, это интриги мелкой сошки, а не Кивикаара. Куда как просто было, например, жить Кивикаару, что Георг Ваарик не сможет выпить: из-за болезни или вследствие перегружен Кивикаару оставалось только согласиться. Ко-но, могло быть и хуже — убедили Кивикаара, что вообще не нужно предоставлять слово, ваариский институт — малозначащее ведомственное, не институт, а лаборатория, науку же должны представлять столпы академии и высших школ. Ваарик даже не доктор, вместо Ваарика слово можно было бы дать представителю нового поколения ученых Майту Сангсеппу, у которого и докторская написана. И Кивикаар вычеркнул его имя. Или с его согласия Мёльдер. Или кто-нибудь третий-четвертый ответственный за выступления. В перерыве Аркадий проверил список выступающих, увидел, что имя Ваарика вычеркнуто, и перечеркнул его в своем листочке. Черным, как уголь, фломастером, оставившим толстую жирную черту.
Ваарика передернуло от отвращения. В дверях зала он остановился и сказал Померанту, что ему нужно позвонить по междугороднохму в Москву, он чуть не забыл об этом, утром он не мог застать академика Якова Николаевича, Яков Николаевич просил его обязательно позвонить, он очень интересуется их исследованиями, секретарша сказала, что Яков Николаевич ждал его звонка, но его срочно вызвали в ККЭИ — Комитет по координации экономических исследований, он вернется после обеда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98