Но в то же время враг слышал доносящиеся из крепости громкие звуки трубы, бой барабанов и видел на башне новое знамя. По ночам крепость и особенно замок заливало светом, и это рассеивало все сомнения. А иной раз звучали горячие речи царицы, ободряющие и воодушевляющие защитников Артагерса.
Вот и теперь, протрубив в горн и рассыпав барабанную дробь, полуночница-царица с факелом в руке стояла у крепостной стены в проходе между грудами трупов и что было сил выкрикивала со слезами на глазах:
- Мои храбрые воины, я принесла вам радостную весть. Через несколько дней царь Пап будет здесь вместе с императорскими полками. Наши страдания возместит величественная победа. Страна очистится от нечестивых-персов. Предатели понесут неотвратимую кару. Мы отомстим за нашего любимого Аршака, гибнущего в крепости Анхуш. Славою нашего оружия увековечим память о мученике и страсто-
терпце спарапете Васаке. От имени вашего нового и прежнего царя благодарю вас, отважные мои орлы. И обещаю запомнить всех вас поименно. То будет дань любви, уважения и признательности. Да здравствует царь Пап!
Она осеклась, с ужасом уразумев, что ее и впрямь слушают. Ее слушает отменно живой человек. Слушает с огромным вниманием и столь же огромным изумлением. Парандзем не поверила глазам, и ей померещилось, будто это один из мертвецов, чудом воскресший, чтобы не бросать в одиночестве свою царицу и спасти ее, вывести из этого ложного, глупейшего положения. Тот, кто ее слушал, не двигался — обалдело застыл, замер. Должно быть, и он в свой черед не верил глазам. И два сверхподлинных человека, возвышающиеся посреди груды мертвых тел, с недоверием взирали друг на друга, страшась пошевелиться. Это было видение, призрак, порожденный мраком бред.
Парандзем узнала и похолодела. Перед ней стоял Меру-жан — с лицом армянина, с глазами армянина, но в персидском платье. Красавец нахарар из дома Арцруни, которому хорошо известны подземные ходы...
Не сдержав восхищения, Меружан почтительно поклонился царице. То, чему он только что был свидетелем, не укладывалось в голове и превосходило человеческие силы. Тем паче силы слабой, одинокой и беспомощной женщины. Не проронив ни слова, он подошел к воротам, отодвинул громадный засов и,, с трудом толкая, открыл тяжеленный железный створ. Затем, понурившись и не оглядываясь, двинулся прочь и пропал во тьме. Он не желал видеть унижение царицы.
А госпожа земли армянской царица Парандзем с факелом в руке мгновение постояла у открытых ворот, словно выполняя свой последний долг защитницы крепости, а потом, высоко и гордо держа голову, пошла навстречу своей судьбе. Могущественная персидская рать с тысячами своих воинов, с несметным оружием и бесчисленными знаменами спустя тринадцать месяцев после начала осады взяла в плен всего лишь одну женщину. Как она сама о себе говорила, чуть располневшую и чуть повзрослевшую.
Историк повествует:
«Когда царицу Парандзем привели в Персию и представили взору царя царей, тот выразил глубокую признательность своим полководцам. Шапух пожелал надругаться над домом Аршакуни, над армянской страной и царством, а посе-
му приказал созвать свое войско, своих вельмож и низших чиновников и весь народ подвластной ему державы и выставить перед всей этой толпой царицу Армении Парандзем. И повелел построить на площади помост, возвести на помост царицу и дать желающим насильно совершить над ней гнусное совокупление. Так убили царицу Парандзем.
А остальных пленных увели на поселение частью в Сирию и частью в Хужастан».
Крепость Анхуш, которая звалась также крепостью забвения, находилась в Хужастане, по дороге в Тизбон. Путники, как правило, огибали стороной мрачное это сооружение, чураясь встречи с ним. От крепости и пустынных ее окрестностей веяло смертью. Наиничтожные проявления жизни навеки отвратили лицо от этого неприглядного, внушающего ужас уголка земли. Даже дикие травы и кустарники, привыкшие завоевывать пространство повсюду, и те словно бы гнушались этих мест. Змеи, ящерицы и скорпионы, которыми кишмя кишат подобные урочища, бог весть отчего никогда здесь не водились. Во всей округе нельзя было сыскать и пригоршни земли, потому что, куда ни глянь, везде простиралось царство опаленных камней и обожженных солнцем утесов. И казалось, будто утесы и камни воздвигли обелиск убедительной безоговорочной своей победе, будто крепость не рукотворна, а изначально создана самой природой. Только люди выносили эту безжизненную и суровую пустыню, только обитатели крепости — узники и тюремщики.
Яростный зной и постоянная жажда обозлили тюремщиков. Им вечно слышалось сводящее с ума журчание речки и шелест листвы. И, напрочь лишенные воображения, тюремщики завидовали не тем, кто живет на прохладных склонах гор или вблизи лесов, не воинам, чья служба проходит вдали от гиблых этих мест, или толстосумам — нет, не этим своим соплеменникам завидовали они, а узникам крепости, которые блаженствуют в сырых подвалах, не видят солнца и вдобавок ко всему удостоены еще и охраны.
Другие обитатели крепости, заточенные в нее до скончания дней, были обречены на полное забвение. Никто не имел права вспоминать о них или напоминать. Дерзнувший нарушить священный этот закон ставил свою жизнь под удар. Вот отчего, хотя крепость Анхуш была по сути чем-то призрачным и обреталась только в людском сознании, ее имя повергало всех в ужас и трепет. Потому что этой единственной доселе сказке для взрослых слепо верили.
Между тем в подвалах крепости страдали живые люди. И самое страшное — они давно уже не подозревали о своих страданиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148