И проникся еще большей уверенностью: он нужен этой женщине, да, да, нужен.
— Я хочу помочь тебе. Хотя помощь такого рода может показаться тебе странной, даже дикой. Особенно теперь.
Он еще не договорил, а Парандзем как-то сразу смягчилась, усмешки на лице и след простыл, растаяла непробиваемая холодность, в глазах появилось что-то откровенно и беззащитно кроткое, и, нимало не тая беспомощности, она с волнением взяла Тирита за руку.
— Именно теперь мне и нужна помощь...
— Я хочу жениться на тебе.
Потрясенная, Парандзем отпрянула и мгновенно замкнулась в себе, скрылась, как черепаха под панцирем, исчезла.Ни один мускул не дрогнул на ее лице.Не глядя на Тирита, никак не выказывая отношения к его словам, она медленно двинулась в глубь сада, к изгороди, и принялась задумчиво там прохаживаться.
Поначалу неожиданное предложение Тирита не вызвало у нее отвращения, она деловито его взвесила. Что она выигрывает и что теряет? Пораскинула умом, и стало ясно — она ровным счетом ничего не выигрывает. Нет, Тирит не возмещение. Он пустое место, ничто. Попросту ничтожество. Это-то ее и оскорбило, а вовсе не соображения нравственности.
- Ты еще молода. Красива. Говорят, даже очень красива. Мне трудно судить об этом, ведь ты жена моего родственника. — Тирит шел за ней по пятам и без умолку говорил, словно опасаясь, что, замолчав, упустит ее. - Однако нашим супружеством мы — оба — почтим его память. Посторонний не вправе делить с тобой ложе. Признаться, я пока что не люблю тебя. Но в осознанном этом браке смысла больше, нежели любви. Вот увидишь, с годами мы полюбим друг друга. А если и не полюбим, то привяжемся один к другому, свыкнемся, притремся. И пусть не любовью, но уравновешенностью своей и прочностью наш союз будет лучшей местью врагам Гнела.
Парандзем остановилась, и складка на ее плече вновь беспокойно дернулась. Повернувшись, она посмотрела на Тирита в упор.
- Выходит, ты жертвуешь собой... ради Гнела?
- Но ведь такой же точно жертвы я требую и от тебя, -нашелся Тирит. — Выйти за меня без любви.
- Ты влюблен в меня, Тирит, - с ненавистью бросила ему в лицо Парандзем. - Ты с ума из-за меня сходишь. Твои глаза раздевают меня. Твое лицо, твои губы, твои руки источают, излучают страсть...
- Стыдно, Парандзем, - побледнел Тирит, почуяв нелепую погибель. - Возьми их обратно, бесовские эти слова.
- И лоб, и уши, и волосы...
- Очнись, Парандзем!.. Ради бога... Не забывай о нем...
- И весь ты, весь, весь...
- Бедный Гнел... Бедный мой брат...
Тирит выбежал из сада, всей душою поражаясь несправедливости мира, негодуя против нее. Ведь он же нужен Парандзем, нужен, нужен! Что с того, что она не понимает и не принимает этого, он-то ведь понимает, он-то ведь знает это наверняка.
Из-за нее он пошел на преступление, из-за нее потерял любимого брата, из-за любви к ней сделал так, чтобы она овдовела. Вот, значит, как сильно он любил, коль скоро готов был ввергнуть в пучину несчастья обожаемую женщину, го-
тов был принести столь великую жертву. Легко ли ему видеть свою богиню в этом тягчайшем положении, одетую в траур, с раной в сердце, с лицом, искаженным страданием и болью?
Откуда Парандзем знать, до чего неблагодарна она к Тириту?!
Встревоженный, Тирит остановился на полпути. Новая мысль поразила, скрутила и придавила его. Каково придется без него Парандзем? Если ей паче чаяния не удастся устроить свою жизнь... Если у нее недостанет сил быть счастливой...
Бедная Парандзем!
Глава двенадцатая
Тирит несколько раз наведывался к Айр-Мардпету домой и всякий раз получал от его телохранителя неизменный ответ: главный советник по внутренним делам принять не может.Хоть бы уж обманули, что ли, и тем самым уважили. Советника, дескать, нет дома, он занят, он болен, у него гости. Нет, не может принять.Судя по всему, дела у Тирита плохи. Мардпет ни минуты не сомневался — Парандзем укажет ему от ворот поворот. Да и что за женщина, тем более умная, согласиться взять в мужья этого противного, этого отвратительного молодчика, к тому же не бог весть какого богатого. Титул у него, правда, звучит недурно — князь царского рода, но внутри-то пустота. Разве сравнишь его с Гнелом...
Гнел отнюдь не заслужил смерти. Ибо был в высшей степени честен. Айр-Мардпет полагал, что на этом свете дозволено решительно все, но — только ему, что же касается прочих, то здесь он был весьма щепетилен. Превыше всего он ценил в людях честность, которая, кстати сказать, никогда лично ему не мешала, никогда не воздвигала препятствий на его пути. И вообще, кому до сих пор вредила честность? Честность — она так слаба и беззащитна, что, даже не числясь в рядах ее воителей, к ней нельзя не испытывать благорасположения.
Князь Гнел из игры выбыл. У приверженцев Византии не осталось ни одного Аршакуни, на которого можно было бы сделать ставку и кем можно было бы заменить царя. Значит, открывается свободная дорога для ставленника сторонников Персии.
Тирит? Не видать ему армянской короны как своих ушей. Покамест жив Айр-Мардпет, покамест он существует, человеку, позарившемуся на жену родича и пошедшему из-за того на преступление, не сесть на престол.
Да и почему, собственно, Тирит, а не он? Если уж Тириту охота знать, пускай намотает на ус: посредством этого его преступления старый лис, именуемый Айр-Мардпетом, убрал с дороги не только ставленника тех, кто настроен в пользу греков, но и заступил путь самому Тириту.
Одной стрелой — двух птиц.Стало быть, он предлагает себя? Айр-Мардпет, с ума сходивший от удовольствия, именуя себя старым лисом, с наслаждением оттягивал, разжевывал и пережевывал ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148