Р. 3. 2. А теперь один встречный вопрос в стиле и в духе Вашего письма: Вы когда-нибудь бывали счастливы? Редко? Часто? Очень часто? Каждый день? (Нужное подчеркнуть.)
Ну ладно уж, ладно, не сердитесь...
10 октября 1978 года
ИЗ ДНЕВНИКА
17 октября 1978 года
Срочная телеграмма! Ноги подкосились: опять какая-то беда! Но я ошиблась — все наоборот! Раскрываю: «Сегодня половине четвертого утра Ундина родила сына. Ирена». Разрядка наступила так мгновенно и бурно, что ни с того ни с сего у меня скатилась слеза. У почтальонши выразительно отвисла нижняя челюсть. Ну и дуреха я, честное слово! На свет родился ребенок, а я...
Так разве Ирена умнее! Напугала до смерти. В жизни бы не подумала, что сна поймет меня так буквально. Во время нашей последней встречи я ей сказала: как только Ундина родит, сразу же дайте мне знать. «Телеграммой?» — насмешливо уточнил Гунтар. И я в тон ему отозвалась — а хоть бы и телеграммой. «Срочной?» Да-да, а как же, обязательно срочной. Надо найти в аптечке «Зеленина». Ну Дура, вот дура! Человек родился, а я... я пью сердечные капли!
27 октября 1978 года
В квартирке на Сорочьей улице сегодня собрался семейный совет — выбрать имя новорожденному. В заседании этом участвовала и я, на которую, как сразу же выяснилось на месте, родители наследника и прочая родня возлагали самые большие надежды — ведь «писателей называют мастерами слова, правда?» (я покраснела) и единогласно выбрали председателем. Я всеми силами отбояривалась от этой чести, выразив сомнение, будет ли от меня какой-нибудь толк, и так точно и вышло — особого толку от меня не было. Главный герой относился к происходящему с поразительной безответственностью и вначале даже заметно тормозил важную церемонию, так что Ундина была вынуждена расстегнуть блузку и приложить его, как она сама выразилась, к молочной цистерне, хотя законное время кормежки еще не пришло. После родов у нее снова румянец во всю щеку. Ирена с ней рядом выглядела такой современно тощей, что у меня сжалось сердце. Ей-богу, как из концлагеря или из немецкого журнала мод «Бурда».
«Только ради бога никаких Янов, Имантов или Вал-дисов, которых и без того как собак нерезаных!» — предупредила меня Ундина, когда я раскрыла календарь, поэтому я его отложила и для начала достала из сумки блокнотик с шикарными именами, набранными за годы из печатных источников, правда больше в литературных целях, чем в обыденно-практических. Каждое предложение встречалось замечаниями, смехом и возгласами, мнения скрещивались как шпаги, внимание общества не зацепилось прочно ни га одну рекомендацию, словом — было слишком много шума и слишком мало серьезности, и очень возможно, что виноват в этом был стеклянный шлифованный графин!
Остис. — Ну как дважды два будет знатный комбайнер! Может быть даже Герой Социалистического Труда!
Почему комбайнер? Агроном! Ни черта подобного — зверовод!
Бенедикт. — А это, милые мои, не зелье какое-то с градусами?
Вензелис. — Наше вам здрасьте — вечно будет ногами вензеля выписывать! Такое имя только алкоголику. Напьется в кустах самогонного «бенедикту» и... Ха-ха-ха! Ш-ш-ш, что вы — не можете помолчать?
Сотар. — Это порода собак!!! Это не порода собак, собаки — сеттеры! Все равно! Как может быть все равно, если это совсем другое дело?! Тихо!
Палм. —- Ой, мне дурно! Это прямо кличка для быка! В календаре полным-полно приличных имен, а тут... Да на тебя разве угодишь? А браковать — на это все мастера!
Пиенат. — У-у, «по это за имя? »)то же фамилия! Совсем не фамилия... А я говорю —- фамилия. Это не фа... А я говорю — фа... Да уймитесь вы ради бога!
Лайрот. - Деньги зарабатывать будет языком — как пастор! Зачем пастор — лектор! Специалист по вопросам секса! Публика повалит валом! Почем знать, может секс к тому времени отомрет? О том?! Держи карман шире... Господи, да можете вы хоть минуту не гомонить? Так мы никогда его не окрестим! Так разве мы его крестим? Идет творческая дискуссия!
Земвлад. — Какой это землей он будет владеть? Да приусадебной! Ноль целых пять десятых га? А что! Держать будет три коровы и две... Бабоньки! Кончайте вы стрекотать! Вот балаболки!
Уно. — Короткое и звучное... Но не склоняется! Как ты про него скажешь?.. Пошла с Уном к уни... ха-ха-ха!
Марьян. — Я же сказала — никаких Янов! Так Марьян — какой же он Ян! Это мужской род от Марии! и т. д. и т. п.
Мы прочесали греческих богов и римских полководцев и принялись уже за древних финикийцев, когда Да-рис, глянув в окно, крикнул, что привезли газ. По такому случаю, как нынзшний, Атису не дали ограничиться чирканьем спички на кухне. Пригласили зайти — взглянуть на новорожденного и сделать «хотя бы одно гениальное предложение». И он сказал, что его предложение будет действительно гениальным. Ну, ну, ну? «Атис!» Вот тебе и на! У тебя нет никакой фантазии. Гениальное! Это имя мы и без тебя давно знаем. Сто тысяч лет, не меньше! Все галдели разом, и только тот, кто должен был быть больше всех , сладко и безмятежно спал у материнской груди. По праву председателя я бросились между ними — тише! — и сказала, что имя как имя, при том короткое, звучное и «Самое главное - ими» наестся!» — присоединился Гунтар, и я в гон ому продолжила, что неясно только как с долготой—«а» короткой или долгое? Ирена бросила на меня быстрый. Л им буркнул, что у него еще двадцать или двенадцать (или сколько там?) вызовов. В двери он показался еще там, теперь уже с пустым «пропан-бутаном» на плече. «Ну, так всем счастливо оставаться!» — но не взглянул ни на кого и на повороте неловко толкнулся баллоном в косяк двери, отчего пошел глухой звон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56