.. Да все-таки... Ну ладно, слушай... Будь что будет! Поезжай-ка ты по Фрасинь, ступай во двор, со двора — в покои боярыни да и у ноли ее. Вот что я тебе скажу!
— Да что ты, Василе! Как это можно!
Никола больше ничего не сказал. Подумал-подумал боярин, потер рукой лоб да и говорит:
— Решусь и на это, Василе! Так и знай — сделаю! Молодец ты, вот что!
— Я знал, что заработаю два золотых,— вздохнул старик, почесывая затылок.
В тот же вечер боярин Никола исполнил свое слово. Сел на коня, взял себе в товарищи пятерых работников посмелее и отправился во Фрасинь.
Лес стонал под напором ночного осеннего ветра. Люди ехали молча. Время от времени невесть откуда доносилось пение петухов, затем снова наступала тишина. Вот показался и двор вдовы, черный, словно куча угля.
Никола со своими спутниками как тени подкрались к стене; бесшумно спешились, закинули на стену веревочную лестницу, вскарабкались и перемахнули на ту сторону. Лошадей оставили снаружи, привязав к деревьям.
Тут вдруг послышались крики. Боярин Никола был не из трусливых. Он бросился к дому. Двери не заперты. Он — в коридор.
— Ага! — пробормотал он.— Теперь птичка попалась мне в руки.
Вдруг распахнулись двери, и волна света залила коридор. Боярин Никола и тут не струхнул и кинулся в покои. Но едва сделал он два шага, как на пороге показалась боярыня Султана — вся в белом, волосы распущены. Нахмурив брови, встала она на пороге и глядит на боярина.
Обезумел Никола. Так и подмывает его пасть на колени и целовать ноги боярыни — уж очень она хороша была. Да знает он, что, если станет на колепи, посмеется она над ним. Бросился вперед, чтобы схватить ее.
— Стой! — вскричала боярыня Султана.— Я-то думала, это воры! Ага! Так это ты, сам боярин Никола!
И внезапно ятаган сверкнул в ее правой руке. Никола почувствовал сильный удар плашмя по голове. Остановился. Работники кинулись вперед, но один тотчас же с криком упал, весь в крови. Тут послышался шум, в коридор ворвалась челядь боярыни. Никола кинулся к дверям, за ним — четверо его спутников. Отбиваясь кинжалами направо и налево, выскочили Ъни на двор.
И вот Никола уже на коне и удирает в Вултурешть.
Грустно слез он с коня, снова вошел в свой сад, снова сел на каменную скамью и схватился за голову.
— Горе мне,— шептал он скорбно.— Жалкий я человек! Что же мне делать? Что делать?
Так сидел он, задумавшись, в эту октябрьскую ночь. Только холодный ветер, дышавший изморозью, пробуждал его от забытья.
— Горе мне! Жалкий я человек! — И он уткнул лицо в ладони, а локтями уперся в колена.— Что за женщина! — в задумчивости шептал он снова и снова.— Какие глаза у нее! Господи, господи! Не оставь меня, сердце мое разрывается...
Долго сидел Никола забывшись. Наконец он встал, пошел в дом и все шепчет:
— Что за женщина! Какие глаза! В доме он снова кликнул Василе:
— Ну, Василикэ, погубила она меня! Что за женщина, Василе... Душу мне обожгла, совсем меня убила! Что придумать? Не оставляй меня, Василе, получишь два золотых...
Василе поскреб башку да и говорит спокойно:
— Знаю, что с тобой случилось, хозяин. Удалая боярыня, ничего не скажешь. Дашь ты мне и пять золотых, даже шесть. Есть еще одно средство...
— Дам, дам, Василе, говори только. Ох, какие очи! Беда мне!
— Стало быть, ты дай мне семь золотых,— говорит Василе,— да надо будет дать еще семью семь, чтоб попала она тебе в руки. Не бойся, хозяин, это немного... Семью семь... Зато будет она твоя. Вот что: привезу я к тебе Козму Рэкоаре. Вот так же, как ты мне положишь на ладонь деньги, так и он тебе отдаст в руки боярыню Султану, точно так...
Боярин Никола немного струхнул, как услышал про Козму Рэкоаре, да потом вздохнул и говорит:
— Ладно!
На третий день явился Козма. Боярин Никола сидел в саду па каменной скамье под липой и пускал из чубука душистый дымок. Как увидел он молодца, так и застыл, вытаращил глаза. Козма шел не спеша, левой рукой ведя коня на поводу. На нем были высокие до колен сапоги с большими стальными шпорами. Нагрудник доходил до блестящего пояса. За плечами — ружье, на голове — черная баранья шапка. Шагал он спокойно, как всегда, насупив брови. Конь шел за ним, опустив голову.
Боярский управитель Василе подошел к каменной скамье и, почесывая в затылке, шепнул, ухмыляясь:
— Что скажешь, хозяин? Погляди-ка на него! Этот тебе самого черта доставит!
Боярин Никола не мог глаз отвести от Козмы. Молодец остановился и сказал:
— Пошли господь счастья!
-- Спасибо,— ответил Василе.— И тебе дай бог счастья.
Боярин все молчал и молчал.
— Хм,— пробурчал Василе.— Пришел к нам, брат Козма?
— Пришел,— отвечает Козма.
— По нашему делу?
— Да...
Козма говорил неторопливо, угрюмо. Казалось, по лицу его отроду пе пробегала и тень улыбки.
— А! Да! Так ты пришел,— заговорил боярин, словно очнувшись ото сна.— Пойди-ка, Василе, скажи, чтоб принесли нам кофе, и сейчас же возвращайся обратно.
— Пусть принесут одну чашку,— молвил Козма.— Я не пью. Василе удалился, усмехаясь и оглядываясь на своего боярина.
— А! Да!.. Ты не пьешь,— пробормотал, запинаясь, Никола.— Да, да... Ты пришел по нашему делу. Ага! Ну, так сколько? Я даю пятьдесят золотых.
— Хорошо,— спокойно ответил Рэкоаре.
Василе вернулся, ухмыляясь про себя. Боярин снова замолчал.
— Ну, как у вас? — спросил Василе, почесывая затылок.— Сладили?
— Пойди, Василе, принеси из-под подушки мои кошель.
— Нет, не нужно кошеля,— сказал Рэкоаре.— Мне не надо денег.
— Что? — пробормотал боярин.— А! Да! Не надо? Отчего же?
— Уговор такой: я тебе доставлю боярыню Султану из Фра-сини. Привезу тебе боярыню, тогда отсчитаешь мне деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56