Их в Яранске на память читал Радин, но тогда они оставили его равнодушным, теперь каждая строчка тревожно стучалась в сердце.
Из волн выступает высокий гранит.
Сижу на нем, думой объят;
А ветер бушует, и чайка кричит,
И волны бегут и шумят.
Был очень любим я подругой моей
И очень друзьями богат...
Но где они?.. Ветер бушует сильней,
И волны бегут и шумят.
Он испуганно отшатнулся. Ему показалось, какая-то неведом мая сила толкает его в спину, к узенькой тропе, ведущей вниз в нагромождение камней, среди которых бьется плавник. Зачем он сюда пришел? Дома его ждет работа. И вечером надо будет вместе с Филиппом решить одну прелюбопытнейшую задачу из области фигурных чисел. Домой, домой!
Даже после того, как опять откроется навигация и пройдет первый пароход в будущем году, останется еще пятьсот шесть дней. Филипп открыл глаза, не отдавая себе отчета — почему. Он спал всегда так крепко, что однажды, подшучивая, Дубровинский вытащил у него из-под головы подушку, потом выдернул простыню и, наконец, войлочную подстилку, оставив на голых досках, Филипп лишь блаженно улыбался во сне.
Было совсем светло, и ему подумалось, что наступило утро, но ходики на стене показывали только половину третьего. Значит, еще ночь, а что светло — так ведь середина мая. Он повернул голову и увидел Дубровинского. Тот сидел на своей кровати в нижнем белье, свесив босые ноги, покато опустив плечи. Лица, обращенного к полу, разглядеть было нельзя, а волосы, открывая большие залысины, были взъерошены так, как не случается это после спокойного сна: наверное, человек метался в постели либо, вскочив, отчаянно хватался за голову.
— Иосиф Федорович, вы не захворали?—тихо спросил Филипп, приподнимаясь на локоть.
Дубровинский вздрогнул всем телом, повернулся к нему, неуверенно разглаживая всей ладонью обвислые усы.
— А? Что?—проговорил он.— Мухи... Мухи ползают по стеклу, царапают, скрипят лапками, спать не дают. Я здоров.
По стеклу действительно ползало несколько мух. Филипп смотрел на Дубровинского с недоумением.
— Так, Иосиф Федорович, их же совершенно не елышно.
— Знаю, знаю, Филипп! Нет, я не заговариваюсь. Это серьезно. Понимаешь, я их слышу. Слышу! Поют петухи, лают собаки — и ничего, мне они не мешают. А эти мухи, со своими тонкими, цепкими лапками, они весь мозг мне исцарапали. Слышишь: цик, цик, цик... Одни и те же звуки, совсем одни и те же. Я не могу уснуть.— Он потер ладонями лицо, вяло опираясь о край постели, встал и сморщился от боли, кольнуло в груди.— Герр Лаушер, наверно, сумел бы объяснить...
— Какой «герр Лаушер»? —Недоумение Филиппа возрастало все больше.
— Давосский врач. Мои месмерические пассы, кажется, ужа больше не действуют, и скоро наступит момент, когда я внезапно превращусь в тлен.
— Иосиф Федорович! Ну что за мысли у вас?—Филипп вскочил, подошел к Дубровинскому, взял его за руку, холодную и безвольную.— Ложитесь и спите. А мух я сейчас перебью полотенцем.
Дубровинский виновато усмехнулся.
— У этих мух есть двойники, Филипп, и перебить их невозможно. Прости, я разбудил тебя. Ложись, а я почитаю. Или домой напишу письмо. Светло, и лампу зажигать не надо.
— Давайте лучше походим по свежему воздуху,— предложил Филипп.
— Не понимаю, почему нынче с первым пароходом не было никакой почты,— не вслушиваясь в слова Филиппа, говорил Дубровинский.— Должны же быть письма! И телеграмму я жду.
— Ну мало ли что бывает.— Филипп пытался его успокоить.— Не успели почту погрузить в Красноярске, или по ошибке письма на другой станок завезли. Теперь, раз очистился Енисей и пошли пароходы...
— Не понимаю, почему с первым пароходом ничего не было,— монотонно повторил Дубровинский.— А мне осталось всего сто сорок два дня. Если подтвердится амнистия. Или пятьсот шесть дней.
— Да как же не подтвердится амнистия, Иосиф Федорович, если Степаныч эту весть от Кибирова из Монастырского привез. И я сам, когда ездил туда за содержанием, это же слышал как вполне достоверное. И в газетах пишут. Ведь трехсотлетие царствования дома Романовых. Подтвердится амнистия. Скинут вам целый год —не шутка.
— Степаныч сказал на ушко, что насчет меня губернатор для доклада в департамент полиции чуть не каждый месяц нашего пристава запрашивает: здесь ли я, не сбежал ли,— угрюмо проговорил Дубровинский.— Амнистируют по манифесту только тех, кто осужден или сослан за литературные дела. А за мной и всего другого достаточно. Меня арестовали как члена Центрального Комитета, приехавшего в Россию для организационной работы.
— Но относительно вас есть же у Кибирова телеграмма! Дубровинский отрицательно повертел головой. Устало опустился на табуретку.
— А я ничему не верю. Ничего не стоит одной телеграммой отменить другую. Это уже не раз случалось.
— А вы не поддавайтесь таким мыслям. Считайте: осталось вам всего сто сорок два дня.
— Какая разница: сто сорок два или пятьсот шесть? Мес-мерические пассы больше не действуют.
— Опять вы о каких-то «пассах», Иосиф Федорович! — уже с легким упреком сказал Филипп.— Вернетесь по зиме домой, и сразу силы прибавятся.
— Все это верно,— невнятно проговорил Дубровинский, нервно перебирая пальцами складки на рубашке, - все это верно. Только домой я не могу возвратиться.
— Почему, Иосиф Федорович?
— Немного побыть дома, конечно, я мог бы,— глядя куда-то в пустоту, сказал Дубровинский.— А потом я должен работать. По поручениям партии. Это моя главная обязанность. Обязанность всей моей жизни. До конца. А я не могу. Я буду работать на полицию.
— Почему «на полицию»?
— Нет, не провокатором,— усмехнулся Дубровинский, а горькие морщины прорезали его лицо, измученное долгими бессонными ночами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308