Фрау Габриэлла самозабвенно слушала любовные признания нагрузившегося асессора. И как раз в то мгновенье, когда он заявил, что готов забыть и прогнать ради нее свою законную жену, осью подцепило их повозку, и фрау Габриэлла вылетела вон, словно пуховая подушечка, став, таким образом, невинной жертвой закоренелой ненависти. Упала и растянулась, бедняжка, на земле в довольно-таки непристойном виде.
«Поглядите-ка на фрайлу, как озорничает!» — закричали из других повозок возницы-крестьяне. Габриэллин возок умчался вслед за остальными, покинув ее в канаве, господин же асессор принялся ухаживать за другой дамой, не заметив спьяну, что это уже не фрау Габриэлла! Единственным благом в этом злополучном происшествии было то, что оно случилось совсем близко от села и фрау Габриэлла могла не спеша возвратиться пешком туда, откуда столь торжественно выехала на возке. Вернулась она злая-презлая и до того разобиделась, что даже спустя неделю отказалась поехать в Б. с погачарами, отвергая решительно все извинения и оправдания, что, мол, во время такой скачки, как и заведено на свадьбах, нетрудно было и вовсе не приметить, как она выпала. «Но это явная ложь»,— возразила фрау Габриэлла, ибо она отлично видела, как Цвечкенмаерка смеялась как безумная, когда ее (Габриэллу) постигла беда. Так смеялась, что повалилась на колени господина перзекутора, а тот, как воспитанный и образованный человек, поддерживал ее, чтобы и она не выпала из повозки. Видела это не только Цвечкенмаерка, но и многие другие. Потому что много времени спустя, когда бы ни заходила речь об этой Свадьбе и об этом ее злоключении, неотесанные крестьяне смеялись, с довольным видом поглаживая свои длинные и всклокоченные мужицкие усы, и добавляли только: «А здорово она тогда! Просто красота!
Этого фрау Габриэлла не могла забыть и возненавидела и Цвечкенмаерку, и попадью Персу, и всю ее семью.
—- О-о-о! Бедная фрау Габриэлла! Бедняжка!
— Вот у кого ей следовало бы побывать да поучиться, дряни этакой, как надо оплакивать супруга и повелителя. У меня, знаете, это выходило так удачно и к месту, что на другой день я сама, сама себе удивлялась, хвалила себя и превозносила за то, что была такой трауриг1. Знаете, иной раз мне это удивительно удается!!
Фрау Габриэлла готова была продолжать рассказ о своем горе, но суеверная попадья прервала ее, переведя разговор на другое,— и фрау Габриэлла снова принялась за шитье.
Работа приближалась к концу. Чего-чего только не было изготовлено! Просто не решаюсь перечислять — опасаюсь, что мне никто не поверит, да и глава стала бы походить на прейскурант торгового дома, если бы удалось перечислить всю эту уйму вещей. Никогда, должно быть, ни одна поповна не получала такого приданого, как Спирина Юла. Одному только господу богу ведомо, сколько потребуется для него подвод. Недаром матушка Си да трудилась дни и ночи, приготовляя все в таком количестве, что в первые двадцать лет молодоженам не придется покупать ни одной самой мельчайшей вещицы. Сколько одних только пеленок, распашонок и чепчиков. И все эти предметы она даже не внесла в опись приданого, а только приготовила и сложила в свой шкаф, чтобы были под рукой в случае надобности. Предусмотрительная матушка Сида заказала связать семьдесят локтей только одних повивальников,— уже по одному этому читатели могут судить о количестве всего прочего; потому-то и не стоит перечислять. Достаточно сказать, что Шандор (так после помолвки звали в доме Шацу) остался вполне удовлетворен, когда ему показали точный список всех вещей и добавили, что через неделю он получит и то, что не заинвентаризовано. И все же важнее всего было то, что он получал красавицу Юлиану, и очень-очень скоро, через несколько дней.
Приближался день святого Георгия, день венчания Юлы и Шандора. И со сватами все уже было сговорено. А сваты все такие люди, что Шандор может только гордиться, с какими господами он имеет дело!
1 Печальной (нем.).
Старшим шафером согласился быть нотариус Кипра, шафером — господин доктор (будущий коллега Шацы), а дружкой — студент-юрист из Старого Бечея, тот самый, что провалился на экзамене и сейчас, как второгодник, практикует у какого-то адвоката. Практикует он не очень усердно и большую часть времени охотится на бекасов или удит на берегу Тисы карасей и прочую рыбу на червя; ходит в шляпе с пером цапли, а как только выйдет за город, снимает сапоги и несет их за спиной на палке. Он друг детства Шацы — от начальной школы и до четвертого класса гимназии; тогда еще закадычные друзья договорились и поклялись, что у того, кто раньше женится, другой будет дружкой на свадьбе.
Занялся прекрасный день святого Георгия, день венчания и свадебного пира. Двор попа Спиры благоухал сиренью, а все дома в селе были по случаю праздника украшены любистоком, сиренью и вербой. За последние дни все в поповском доме буквально сбились с ног: отец Спира был истый серб, он не жалел ничего, когда нужно было раскошелиться и показать, что такое попов дом. «Пускай все идет прахом, затем и наживали! — говорил он.— Не каждый же день свадьба. Не хватит у меня, найдется у еврея Лоренца!» Как от прихожан он требовал щедрости в таких случаях, так и сам в день Юлиной свадьбы не поскупился и наготовил всего. Поп Спира был одним из усердных почитателей Доситея, хоть и редко в него заглядывал; но, почитая, все же не соглашался с Доситеем, когда тот поносил сербов за мотовство на музыкантов, танцы, вино и гульбу, и упрекал его за то, что, будучи во всем прочем столь мудрым человеком, он сурово отзывался о сербской свадьбе и других веселых и чудесных обычаях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94