Обращаясь к миру, к людям, к себе самому, он спрашивает:
И почему над темною вселенной
Мечта повисла, как дамоклов меч?
Кто ниспослал нам горе в жизни бренной?
Когда стряхнем мы бремя бури с плеч?
Кто сделал жизнь проклятою геенной?
Кто может нас от зла предостеречь?
(Перевод М. Талова)
Уже сама постановка этих вопросов говорила о многом, и прежде всего о политическом созревании Чаренца, его стремлении постичь первопричину страданий народных масс, о последовательном приобщении поэта к революционному духу времени.
Мотивы «Дантовой легенды» можно встретить и в других произведениях Чаренца предоктябрьской поры. Вопросы, сомнения, переоценка ценностей, негодование, стихийный протест, поиски возможных решений, исторические аналогии,— все это властно входит в его поэзию, расширяет и углубляет ее общественно-политическое содержание.
Великий Октябрь открыл перед Чаренцем широчайшие перспективы творческого роста. Революция помогла Чаренцу найти себя как
поэта и гражданина. Не колеблясь, становится он в ряды борцов за народное дело: в 1918—1919 гг. Чаренц — солдат Красной Армии, с 1918 года он член Коммунистической партии.
Гражданская война явилась для Чаренца подлинным университетом. Он не раз ходил в атаку под Царицыном, вместе с простыми русскими парнями отправлялся в разведку, спал с ними под одной шинелью, ел из одного котелка. В недолгие минуты затишья между боями, под задушевные солдатские песни, он обдумывал новые стихи и поэмы, записывал на клочках бумаги огненные строки «Сомы», «Неистовых толп», произведений, знаменовавших новый этап в творчестве поэта.
Поэма «Сома» — страстный призыв к активному переустройству жизни. В ней Чаренц занял важную исходную позицию, которая определила все его послеоктябрьское творчество,— позицию певца революции, глашатая революционной борьбы народных масс. Именно это произведение сам Чаренц признает началом зрелого периода творчества.
Большим праздником угнетенных и эксплуатируемых изобразил Чаренц революцию в поэме «Неистовые толпы». Выражением оптимистического содержания поэмы служат многообразные художественные средства и приемы — торжественный размер стиха и яркая, эмоциональная речь автора, конкретные, осязаемые, емкие метафоры и свежие эпитеты, точно найденные гиперболы и смелые рифмы.
В поэме показана борьба двух миров — мира угнетателей и мира угнетенных, историческая неизбежность революционной самодеятельности народа.
Один из эпизодов гражданской войны — захват железнодорожной станции — стал основой для значительных художественных обобщений. Этой задачей обусловлено развитие сюжета поэмы: реалистическое описание векового угнетения народных масс и сложного процесса роста их ненависти к поработителям. Величественное изображение штурма железнодорожной станции сменяется патетико- героическими строками, прославляющими мощь и непобедимость «неистовых толп», которые выступают не в состоянии фанатичной «одержимости», как полагали некоторые критики Чаренца, а как символ нового мира, сильного и грозного, творящего справедливое возмездие.
Художественное освоение темы народа, темы революционной героики мы встречаем и в других произведениях Чаренца. Великая Октябрьская социалистическая резолюция во всей полноте раскрыла перед поэтом роль народных масс как движущей силы истории, по-
казала направляющее значение идей коммунизма. «Всем, всем, всем» (три радиопоэмы — «Из страны Наири», «В грядущее», «Бронзовые крылья Красного грядущего»), «Песнь о народе», «Радио мира», «Всепоэма», «Чаренц — намэ» — именно эти разные по складу и характеру произведения определяют главную линию развития творчества Чаренца в первые годы после победы революции. Размах всенародной борьбы против старого мира лжи и насилия захватил поэта. Чаренц приветствовал тех, кто в жестоких сражениях с врагами революции отстаивал ее завоевания.
Как и прежде, поэта глубоко волнует судьба армянского народа. В конце 1919 года, по поручению партии, Чаренц направляется в Армению, где в это время господствовала контрреволюционная диктатура дашнаков. Ставленники армянской буржуазии и империалистических держав Запада вели враждебную политику по отношению к Советской России, одурманивали сознание трудящихся шовинистическими планами «Великой Армении от моря и до моря». Разглагольствуя о так называемых «общенациональных интересах», дашнакские правители в действительности стремились увековечить рабское положение армянских трудящихся, притупить их классовое самосознание, расправиться с лучшими сыновьями народа. Положение в Армении было поистине трагическим, но поэт верил, что армянский народ также встанет под красные знамена Октября, и эта вера обусловила жизнерадостность, революционный оптимизм его произведений.
Так, например, во «Всепоэме» дана правдивая картина жизни Армении накануне победы советской власти. Три образа проходят через эту поэму — рабочий Погос, лавочник Амо, учитель Саго, при этом композиционно «Всепоэма» построена таким образом, что читатель ясно видит будущее каждого из них. У Погоса — это действительно будущее, он творит его, борется во имя его торжества. И напротив, тупой и самодовольный Амо — этот дремлющий перед своей лавкой собственник с заячьей душой, ограниченный филистер и националист Сого, претендующий на звание «гениального сына Наири», безудержно катятся вниз, терпят моральный и политический крах.
Движение истории, развитие мировых событий ведут к крушению векового рабства, к рождению — в бурях и в борьбе — справедливых общественных порядков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27