Раздались аплодисменты. Директор Сагара заговорил:
— Э-э... Меня чрезвычайно радует, господа, то обстоятельство, что вы одобрили предложенное мною ножи название нашего общества. Но, разумеется, новое название отнюдь не означает, что дух нашего общества в какой-то мере изменится. Мы по-прежнему будем стремиться к возрождению Японии. Терпение и выдержка— по-прежнему наш девиз. Однако сейчас наступила эра демократии... Как же мы должны воспринимать этот новый дух демократии, в каком смысле следует его понимать? — Он вытащил из кармана носовой платок и принялся вытирать нос Подняв глаза к потолку, директор наморщил лоб. — Разумеется, мы при-
ветствуем демократию. Нужно отметать старое и утверждать новое. Однако, хотя речь идет об одной и той же демократии, между Японией и Америкой существует разница. Да, вот именно, большая разница. В чем же заключается эта разница?
Говоря это, Сагара не чувствовал ни малейшего противоречия между своими словами и тем обстоятельством, что именно наличие американцев среди союзников давало ему ощущение спокойствия.
— А разница эта заключается в том, что государственный строй нашей страны —это строй совсем особый. Да, вот именно, в этом и кроется основное различие. У нас имеется его величество император...
Теперь, когда он дошел в своей речи до этого места, остальное было уже совсем легко и просто. Засунув пальцы в проймы жилета, директор продолжал:
— С этим обстоятельством вынуждены считаться даже иностранные державы...
Раздались дружные аплодисменты, кто-то закричал: «Да здравствует его величество император!»
Директор был очень доволен. Окидывая взглядом собрание, наблюдая, как из рук в руки передаются бутылки сакэ, как алкоголь уже начинает оказывать свое действие на людей, он был твердо уверен, что сказанное им полностью проникло в сознание присутствующих и воодушевило их. Хотя старшие служащие заводоуправления — начальник производственного отдела и управляющий делами — отсутствовали, Сагара было приятно думать, что вот на этих сидящих здесь служащих он может положиться.
— Араки-кун! Эй, Араки-кун! —кричал Сагара, поднимая стакан вина каждый раз, когда в поле его зрения попадал сидевший в самом дальнем конце комнаты Араки. Но голоса директора не было слышно. Быстро захмелевшие люди шумели. Старший мастер инструментального цеха Сима, человек лет тридцати пяти, всё время пытался произнести речь о государственном строе Японии. В комнате стоял неумолкающий гул голосов. Араки, разумеется, всё же заметил, что Сагара зовет его.
— Эй, Араки-кун! Подойди-ка сюда на минутку! — опять громко крикнул директор.
Араки переглянулся с Накатани, кртррый не прикасался к вину и спокойно покуривал папироску. Нелепо было явиться на это собрание, а не остаться — тоже было неловко, и они ждали только удобного момента, чтобы уйти. Но директор не отставал.
— Ладно, подойди к нему, — улыбаясь, шепнул На-катани. Они не предполагали, что Сагара настроен враждебно, и считали это просто причудой любившего выпить директора.
Когда Араки, шагая через тарелки и бутылки, подошел к директору, тот, отстранив мастера, сам налил ему вина. Полная рука директора, державшая бутылку, дрожала, а желтоватые глазки так и сверкали за стеклами очков, как будто хотели просверлить мастера насквозь.
— Выпей! Ты что же, никак собрался переметнуться к нашим врагам?
Араки молча держал в руке стакан.
— Это ты подослал ко мне сегодня шайку головорезов, а? —продолжал Сагара, прислонясь спиной к столбу, подпиравшему потолок.
— Вы ошибаетесь. Ничего подобного я не делал! — гневно возразил Араки, но директор перебил его:
— Нет, давай уж поговорим начистоту... Признайся, ведь ты коммунист, так ведь? — Сагара сказал это довольно громко.
Араки не был членом коммунистической партии. Он хотел объяснить, хотел сказать, что он не коммунист, но растерялся. На голос директора разом обернулись старший мастер гранильного цеха Тидзива и старший мастер Сима, имевший звание «младшего служащего второго разряда».
— Что такое? Коммунист? — бритая голова Сима с лысеющим лбом придвинулась к Араки, обдавая его запахом винного перегара. Но вдруг Сима качнуло в сторону, и на его месте оказался Тидзива.
— Вот это интересно! Оказывается, Араки-кун — коммунист? Любопытно! Ну, да я коммунистов не боюсь. Послушай, Араки-кун! Давай-ка устроим диспут... Так, так, Араки-кун... Ваш «хозяин» Кюити Току-да отрицает монархический строй... Отлично, отлично. Значит, он отрицает монархию? Но в таком случае...
Голова Тидзива очутилась возле самой груди Араки. Араки попал в затруднительное положение. Доказывать, возражать было бесполезно. Накатани и еще несколько друзей Араки поднялись со своих мест, но подойти близко не могли. Араки сидел, весь внутренне сжавшись, но не опускал глаз перед устремленными на него враждебными взглядами. Директор хохотал, выпятив нижнюю губу.
— Господин директор, господин директор! —Такэ-ноути усиленно пытался обратить на себя внимание директора, словно собираясь выступить в роли умиротворителя, но Сагара, казалось, не замечал его.
Со всех сторон раздавались реплики. Тидзива, что-то непрерывно выкрикивая, наступал на Араки и мотал головой, как будто кланяясь ему. За спиной Тидзива бесновался Сима, крича: «Бей государственного изменника!» Кто-то удерживал его.
Большинство присутствовавших здесь были ярыми защитниками существующего государственного строя Японии. Среди демобилизованных, еще носивших военную форму, конечно, должны были быть и такие, которые не испытывали враждебных чувств по отношению к компартии, но вся структура компании «Токио-Элек-тро» всегда сильно смахивала на военную организацию, и поэтому им нелегко было открыть рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113