Отшвырнув подушку, Фурукава придвинул к себе тетради и книги, схватил красный карандаш. Вот так, над книгами, он провел почти тридцать с лишним часов. Он едва сознавал, что не пошел вчера на работу, не помнил, сколько раз за это время спускался вниз, в столовую. Он знал только, что прочел две книги. Но вот третью книгу одолеть оказалось не так просто.
А между тем для такого человека, как Фурукава, представляла наибольший интерес именно эта третья книга — первая часть работы Карла Маркса «Наемный труд и капитал». Некоторые места Дзиро читал вслух; он не замечал даже, что одеяло сползло с него, открывая посиневшие от холода плечи.
«...Итак, кажется, будто капиталист покупает за деньги труд рабочих. Рабочие за деньги продают ему
свой труд. Однако это лишь видимость. В действительности они продают капиталисту за деньги свою рабочую силу. Капиталист покупает эту рабочую силу на день, на неделю, на месяц и т. д.»
Переменив положение, Дзиро уселся на постели.
— Смотри-ка, какие интересные вещи здесь написаны!
Фурукава стало холодно, и, натянув на себя одеяло, он выписал в тетрадь не совсем понятные ему выражения—«рабочая сила», «меновая стоимость».
Однако голод давал себя знать. Голова у Дзиро закружилась, иероглифы поплыли перед глазами. Но увы, он спохватился слишком поздно — время завтрака уже давно прошло.
В шинели, наброшенной прямо на ночное кимоно, Фурукава вышел на привокзальный проспект, размахивая полученной от Икэнобэ бумажкой в десять иен. Выражение лица у него было какое-то отсутствующее, он словно всё еще не мог оторваться от своих мыслей. Он зашел в маленькую закусочную и спросил порцию печеного картофеля.
Фурукава уплетал картошку, причем каждая картофелина казалась ему чуть ли не «плодом эксплуатации».
— Ну как, хозяюшка, порядочно, верно, зарабатываешь?
— Какое порядочно! Разве тут заработаешь, когда продукты так дороги! — отвечала хозяйка, накладывая на тарелку новую порцию картофеля.
— Да, это верно...
Продукты дороги... Значит, капиталисты — просто-напросто спекулянты?.. Что-то получается не то... Но в книге Маркса ничего не сказано о хозяевах закусочных, которые торгуют печеным картофелем...
— Молодой человек, сдачу получите!
Сунув за пазуху оставшиеся на тарелке картофелины, Фурукава вышел на улицу. Так как же оно получается? Все, кого он видит вокруг себя, — это, выходит, или капиталисты, или рабочие? Теперь Фурукава всех людей разделял только на две категории — на эксплуатируемых и эксплуататоров, середины не существовало.
Вот, согнувшись, с мешком за плечами, идет какой-то старичок. Видно, что его занимает только одно — как можно скорее добраться куда-то, и выражение лица у него такое, как будто кроме этого его дела на свете ничего не существует. Мелкими шажками пробегает девушка— рукава ее кимоно развеваются, на лбу пышно взбиты завитые волосы. Двое мужчин с сосредоточенными лицами стоят у входа в лавочку среди наваленных на тротуар ящиков с мандаринами, договариваются о чем-то, кивают головами и ударяют друг друга по рукам. Все эти люди кажутся Дзиро какими-то странными, нелепыми...
Будка полицейского. Здание вокзала, паровозное депо... Убегающие вдаль путаные линии рельсов... И всё это построено на эксплуатации, на обмане!
Дзиро чувствует, какой значительной, какой великой становится истина, которую он только что узнал. Ему кажется, что стоит только объявить во весь голос о существовании этой истины, и весь обман, царящий кругом, рухнет, разлетится вдребезги.
Незаметно для себя Фурукава очутился за станционной оградой; шагая через заржавевшие рельсы, он подошел к угольному складу. Кран нагружал на вагонетки уголь из товарного вагона. Заметив старого рабочего, подгребавшего уголь лопатой, Дзиро неожиданно спросил его:
— Эй, дедушка! Сколько ты зарабатываешь?
Старик, одетый в рабочую куртку со штампом железной дороги на спине, выпрямился и подозрительно взглянул на Дзиро, утирая с лица пот концом обмотанного вокруг шеи полотенца. Должно быть, воспаленные глаза Дзиро произвели на него некоторое впечатление, потому что старик после минутного колебания всё-таки ответил ему:
— Сколько зарабатываю? Да сколько кот наплакал, столько и зарабатываю...
— Ну да, правильно. Так всё и есть...—Дзиро подошел поближе. — Нужно организовать профсоюз и бороться!
— Что?.. Бороться?..
Старик, видимо, не понимал, о чем ему говорят.
— Тебя эксплуатируют капиталисты.
— Ка-пи-та-ли-сты?
—Ну да, капиталисты! Капиталисты, понимаешь ли, выжимают из тебя твою рабочую силу!
— На железной дороге капиталистов нет. Она государственная!— с досадой возразил старик, снова берясь за лопату, словно разговор этот ему уже надоел.
Из дверей склада показался молодой парень-сменщик и, что-то крикнув, быстро оттолкнул Дзиро в сторону. Над самой головой Дзиро с грохотом проплыл железный ковш крана.
Свалившись на груду угля, Дзиро продолжал размышлять:
«Государство? Это что еще за капиталист такой — „государство"»?..
Дзиро прогнали с территории станции, и он озабоченно зашагал дальше по проспекту. В одном из переулков он заметил маленькую вывеску, на которой было написано: «Книжная лавка „Красный колпак"». Дзиро остановился, сунул руку за пазуху. Тетрадь с выписанными непонятными словами — «производственные отношения», «способы производства», «меновая стоимость», «метафизика» — была при нем. Он вошел в крошечную книжную лавочку.
— Э-э... разрешите, мне нужно узнать...
Дзиро достал из кармана тетрадь и протянул ее продавцу, указывая пальцем на загнутую страницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113