Приказы начальства — это приказы императора. Вот что они приговаривали при этом!
Речь Дзиро имела необычайный успех. Даже члены «Общества Тэнрю» вынуждены были умолкнуть.
Фурукава никак не думал, что сумеет произнести речь, да он и не собирался выступать. Но увидев офицерский мундир Комацу, Дзиро пришел в ярость. Когда Оноки спустился с кафедры, Дзиро показалось, что это офицер прогнал его, и он никак не мог сдержаться. Говоря по правде, он выбежал на сцену с одним намерением— поколотить Комацу. Но очутившись лицом к лицу со своим врагом и почувствовав на себе взгляды товарищей, Дзиро обратился к собранию.
Его противник ушел со сцены, однако отступать было уже невозможно. Вышло так, что ему нужно было говорить. '
— А что до императора... — горячо продолжал Дзиро,— у императора есть имя — его зовут Хирохито. Когда я был на войне, я не знал об этом.
Удивительное дело — только теперь Дзиро ясно понял, почему вид офицерского мундира наполнил его душу такой злобой.
— Император... император... — крикнул Дзиро и на секунду запнулся, подыскивая подходящие выражения.— Ведь он заставлял нас умирать на войне...
— Ты что, коммунист?! — прервал его чей-то голос, и Фурукава, встрепенувшись, тотчас же отпарировал:
— А хотя бы и коммунист, так что из того?! Дубина ты тупоголовая!
Раздался дружный смех. Кое-кто из работниц даже захлопал в ладоши. В самом деле, если этот парень в солдатской шинели коммунист, то даже женщин — и тех теперь не пугало слово «компартия».
Комацу, который сел было на свое место, снова вскочил, члены «Общества Тэнрю» что-то кричали. Араки, схватив Фурукава за плечо, попытался увести его со сцены, но симпатии собрания были уже прочно завоеваны Фурукава. Он стряхнул со своего плеча руку Араки.
— Чего вы орете?! — прикрикнул он на членов «Общества Тэнрю». Подхватывая каждую брошенную ему
реплику, Фурукава продолжал: — Ёот, вы вопите зДёсь: «Непочтительно! Дерзко!» А ведь император тоже ходит, небось, и за малой нуждой, и за большой... Точь-в-точь так же, как и все мы...
Теперь Дзиро уже выкрикивал первое, что приходило ему в голову.
В зале творилось нечто неописуемое. И хотя Дзиро говорил нескладно, но весь его облик, его неожиданное несвязное выступление словно помогло людям рассеять мучившие их сомнения. Необычайное возбуждение охватило рабочих. И чем больше бесились члены «Общества Тэнрю», тем увереннее чувствовали себя рабочие. Смехом и аплодисментами они выражали свое одобрение этому парню в солдатской шинели.
— Что такое? Что?.. Как ты сказал?.. Непрерывная линия предков на протяжении нескольких тысяч лет?.. Ну, уж это... — Дзиро снова придрался к какой-то реплике, долетевшей до него. Шум в зале достиг к этому времени наивысшей степени. — Ну уж это и вовсе ерунда! Если уж есть у кого тысячелетняя линия предков, так это как раз у нас с тобой!
Среди шума, криков и смеха несколько человек из «Общества Тэнрю» вскочили и бросились к сцене. Все, кто был за кулисами, вышли вперед вместе с председателем собрания, и сцена вдруг заполнилась людьми. В зале тоже многие поднялись с мест.
— Драться хотите? Ладно. А ну, выходи! Кто первый?
Скинув с плеч шинель, Фурукава уперся ногой в край помоста и принял такую позу, словно собирался броситься на молодчиков из «Общества Тэнрю», ревущих от ярости возле сцены.
Наступила ночь, а в долине реки Тэнрю всё еще бушевала метель. Движение по «шоссе Кадокура» прекратилось, всё вокруг словно замерло, только в горах, нависавших по обоим берегам реки, завывал ветер. Налетая порывами, он вздымал с земли на территории завода Кавадзои мелкий, как песок, снег и белесой мглой окутывал безлунное небо.
Однако в заводских зданиях кое-где еще мигали красноватым светом лампы. Светло было не только в проходной, но и в кабинете директора на втором этаже заводоуправления. Напротив, в примыкавшем к женскому общежитию одноэтажном домике, в котором раньше была сортировочная, а теперь помещался профсоюзный комитет, окна тоже были ярко освещены. Расположенные на разных концах заводского двора окна заводоуправления и профсоюзного комитета, казалось, враждебно смотрят друг на друга.
Давно миновал январь, и теперь профсоюзная организация завода Кавадзои начала борьбу за «контроль над производством». Требования комитета — в том числе и самые насущные, такие, как «повышение заработной платы», «реальный семичасовой рабочий день», «участие в производственных совещаниях» — были отклонены компанией. Так заявил директор, возвратившись из Токио. Комитет вторично выдвинул свои требования и направил в Токио для связи с профсоюзным комитетом главного завода компании заместителя председателя комитета профсоюза Тидзива и секретаря Касавара. И вот, завтра истекает дополнительный срок, предоставленный директору для ответа, но он и не собирается ехать в Токио, ссылаясь то на невозможность достать билеты, то на простуду...
Всё, в конечном счете, будет зависеть от результатов той борьбы, которую ведут сейчас против компании все профсоюзные организации, начиная с профсоюзного комитета главного завода, за которым стоит конференция представителей рабочих префектуры Канагава, и кончая профсоюзными организациями всех четырех заводов, принадлежащих компании «Токио-Электро».
В учебной комнате тоже горел свет. Здесь шли занятия рабочих курсов. Оконные стекла были залеплены хлопьями снега, а просторное помещение ничем не обогревалось. Но, несмотря на это, комната была полна народу — за длинными дощатыми столами сидело больше ста пятидесяти мужчин и женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113