— Ты не упрекала его, что он не идет воевать?
— Нет,— ответила Иленка решительно,,— я его не упрекала.
— Ты хорошо помнишь ваш разговор?
— Я спрашивала его, почему он не в Кладово, и он объяснил мне, а потом показывал этот альбом, и я не посмела больше его спрашивать.
— Что же он объяснил тебе?
— Что есть люди полезнее военных.
— Так где же мой Петр? — с горечью воскликнула Мокра. Она посмотрела на Иленку, и взгляд, ее выразил материнскую скорбь, горесть и беспокойство.
— Ох я несчастная! — застонала она, да так, будто сердце ее готово было разорваться.
— Мокра... матушка...— начала Иленка,, приближаясь к старухе.
— Это уже третий, третий!..— Из глаз Мокры покатились слезы.
Иленка тоже заплакала. Как только. Мокра увидела слезы девушки, она тотчас же опомнилась, вздохнула и сказала: «Пора за работу приниматься». Она хотела было уйти, но, вспомнив, зачем привела к себе Иленку, остановилась:
— Я сейчас принесу лекарство для твоей матери., подожди немного.
Мокра скоро вернулась и принесла небольшой пакетик, который отдала Иленке, объяснив, как нужно принимать лекарство.
Они вместе вышли из комнаты Петра, и Мокра спросила:
— Не зайдешь ли к Анке?
— Нет, Мокра, не пойду. Старуха промолчала.
Исчезновение Петра напоминало ей о том, как сложил свою голову ее любимый сын. Она уже видела в своем воображении голову последнего сына на шесте у город-ских ворот. Ей было тяжело, внутренняя дрожь пронизывала ее, но она умела скрывать свои чувства, и по лицу
ее никто не мог бы догадаться, как сильно она страдает. Мокра шутила с турками и нисколько не смутилась, когда к ней пришел Аристархи-бей.
— Нечего сказать, хорошо ведет себя твой сын, Мокра.
— Думаю, не хуже других.
— Кто бы мог ожидать от него такого!
— Всегда можно всего ожидать.
Сердце Мокры сжалось. Она поняла, что у турок есть какие-то сведения о Петре.
— Я не знаю, где он,— сказала она.
— Так он не говорил тебе?
— Нет, зачем же? Не маленький ведь...
— Систовский каймакан сообщил нам о нем и о его товарищах.
Мокра замерла. Она вспомнила, что восстание Хаджи Димитра началось именно в окрестностях Систова.
— Ведь это сумасшествие,—продолжал между тем бей,— пьянствовать три дня подряд... один чуть не утонул, другой.расшибся... Когда паша узнал, что твой сын связался с этой пьяной компанией, он сказал: «Молодец наш доктор! Не надо лучшего доказательства, что он настоящий верноподданный падишаха».
Последние слова чрезвычайно удивили Мокру. Что все это могло значить? И при чем тут доклад систовского каймакана? Она терялась в догадках. Одно было ясно, что можно на что-то надеяться.
Лишь через несколько дней все стало ясно.
Однажды поздно вечером она сидела на диване, вязала чулок и думала о Петре. Вдруг в ночной тишине перед самым ее домом раздался выстрел.
— Господи боже мой!— вскрикнула Мокра, вскакивая с дивана.
Вскрикнула и вскочила с дивана и Анка.
За первым выстрелом последовал второй и третий.
— Не Стоян ли?— воскликнула Анка.
— Что ты!—успокаивала ее мать.
— ...пришел с войском из Кладово...— продолжала Анка восторженно.
— Молчи!— прикрикнула на нее Мокра, которая сама не знала, что и думать об этой пальбе.
Прибежали слуги. За первым выстрелом после некоторого перерыва последовало еще несколько. На улице
слышен был гул голосов, затем раздался громкий стук в ворота.
Мокра вдруг преобразилась. Казалось, это была не женщина, а командующий отрядом во время внезапной атаки. Она приказала прислуге:
- Ступайте к воротам! Калитку на цепь! Пускать
только своих!.. Заптиям я сама отворю. Всех своих посылайте в сад!.. А ты,— обратилась она к Анке, когда прислуга ушла,— стой у входа в сад и отправляй всех к колодцу. Я сама буду там!
Отдав приказания, Мокра взяла фонарь, спички и побежала в сад. Через несколько минут все были на своих местах: прислуга собралась у ворот, Анка караулила у входа в сад, хозяйка заняла свой пост у колодца.
Старый Коста, закрепив цепь, приотворил калитку и спросил:
— Кто там?
— Это я,— ответил ему голос, по которому он узнал Петра.
Коста впустил его, и все тотчас закричали:
— В сад! В сад!
— Зачем?— спросил Петр.
— Хозяйка приказала, чтобы все свои шли в сад.
— Кроме меня, никто сюда не придет.
— В. сад! В сад!— настойчиво требовала прислуга, напуганная новыми выстрелами, доносившимися с улицы.— Хозяйка приказала!
Петр направился в сад и у входа встретил Анку.
— К колодцу!— закричала девушка.
Узнав брата, она остановилась в недоумении.
— Что все это значит?..— спросил Петр.
— Мы думали, что пришли наши из Кладово — такая пальба!
— Где же мать?
— У колодца.
— Пойдем туда,— сказал он и отправился вперед. Легко представить радость Мокры при виде сына.
Он объяснил ей в чем дело, и она успокоилась, хотя пальба прекратилась не скоро. Впрочем, выстрелы раздавались все дальше и дальше от дома, и наконец все стихло.
За ужином Петр рассказал о своих похождениях. Охота была не слишком удачна. Под выстрелами пьяных охотников падали не зайцы, куропатки, дрофы и прочая дичь, а овцы, телята, козы, собаки, куры, гуси и утки. Ранено было также несколько человек. Наконец веселые охотники вернулись в Рущук. Они довезли Петра до самого дома и на прощание отсалютовали из ружей. Выстрелы привлекли полицию. Пешие и конные заптии окружили коляску, в которой ехали мертвецки пьяные чиновники английского и итальянского консульств. Пьян был и выполнявший обязанности кучера курьер. Если бы не это последнее обстоятельство, заптиям пришлось бы отступить ввиду дипломатической неприкосновенности пьяных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87