Мальчик вырывался и кричал, но все было тщетно. Колонна свернула за угол. Тогда офицер отпустил мальчика. Подняв плетку, он принялся методично стегать его по голове и лицу. Отчаянно барахтаясь, Лян Юнь пытался схватиться за плеть руками, но напрасно. Рябой сбил его с ног. Он упал. Офицер еще несколько раз стеганул его и, самодовольно посвистывая, пошел за колонной.
Лян Юнь неподвижно лежал на мостовой. Исхлетанное тело горело. Когда офицер скрылся из виду, прохожие помогли мальчику подняться. Он с трудом держался на ногах и, ничего не сказав, прихрамывая, пошел прочь.
О возвращении в деревню теперь не могло быть и речи. Заяц говорил, что у него в ямыне как будто есть дружок, по прозвищу Хлопушка. Через этого Хлопушку нужно узнать, куда перевели отца.
Еще был Рябой, ни за что избивший его. Нужно было отомстить.
Ночь тоже не прошла спокойно. Его разбудили. Едва-едва брезжил рассвет. Он протер глаза. Перепуганный Заяц толкал его в бок.
— Что ты, Заяц? Темно еще... — Ему очень хотелось спать,
Но тот вместо ответа продолжал его тормошить.
— Вставай, Лян Юнь. Одноглазый пришел...
Лян Юнь приподнялся на локте и сел. В нескольких шагах от жертвенного стола стоял парень лет восемнадцати. У него были длинные всклокоченные волосы: единственный глаз сверкал каким-то непонятным злобным торжеством. Он был во всем черном, в рубашке нараспашку. Пояс был туго стянут широким кожаным ремнем. Рядом с ним стоял подросток, приблизительно одного возраста с Лян Юнем, с несоразмерно маленькой головой.
Заяц продолжал подталкивать Лян Юня.
— Ты спустись вниз, спустись. Это Одноглазый Дракон. А это—Морская Черепаха.
Лян Юнь понял, что от этого ночного прихода хорошего ждать не придется, но не испугался. Он сел на столе и кивнул Одноглазому головой. Тот пристально разглядывал новичка, потом грубо приказал:
— Слазь!
Лян Юнь не шевельнулся. Одноглазый повторил
приказание. Новичок как будто пропустил его мимо ушей. Заяц тихонько шептал:
— Лян Юнь, слезь, не зли их.
Лян Юнь смерил Одноглазого косым взглядом и неторопливо спустился. Одноглазый недовольно проворчал:
— Смотри, какая цаца!..
Лян Юнь в ответ только хмыкнул.
— Эй ты, — Одноглазый шагнул вперед, — откуда явился?
— Из деревни.
— Каким течением тебя принесло? На чьей лодке?
— Не понимаю...
— Кто тебе позволил бросить здесь якорь?
— Это не твое дело.
Одноглазый презрительно бросил Черепахе:
— Смотри-ка, парень без хозяина.
Заяц проскользнул вперед и извиняющимся тоном стал объяснять.
— Одноглазый Дракон, это я привел его сюда. Он из деревни. Отца арестовали. Нет ни семьи, ни работы. Негде приткнуться, пока здесь ночует...
— А почему не доложил?
— Я не мог тебя найти, Одноглазый Дракон...
— А-а, сука, выкручиваешься!.. — Он отвесил Зайцу тяжелую пощечину.
— Не тронь его! — крикнул Лян Юнь.
Лян Юнь не понял, чего от него хотел Одноглазый, но не мог стерпеть, чтобы при нем били слабого. Он рванулся вперед, встав лицом к лицу с Одноглазым, и заслонил Зайца собой.
— Ты по какому праву бьешь его?
— По какому праву? — Одноглазый раскатисто захохотал, запрокинув голову. — Ты сначала спроси, кому принадлежит этот храм. И вообще, когда входишь в храм, сначала поставь свечу и помолись богу, а потом задавай вопросы. Я — Одноглазый Дракон, помощник Хозяина Тяня. Раз ты сюда причалил, то почему у меня не «зарегистрировался»?
— Я ваших порядков не знаю.
— Ха-ха! Поговорка такая есть: «Прежде чем ехать в страну, узнай об ее обычаях». Не притворяйся дураком! Явился в город, так смотри в четыре глаза, да слушай в восемь ушей! Понял, шибздик?
— Сам ты шибздик! Еще обзывает!..
Черепаха стал засучивать рукава. Одноглазый остановил его. Он рассмеялся и пододвинулся ближе к Лян Юню. Тот не дрогнул. Одноглазый, приблизив к нему вплотную свое лицо, процедил:
— Знаешь, я не думал в общем-то тебя обижать. Не хотелось руки марать... Шибздик ты и есть, костей-то небось на четыре ляна весом, не больше! Тьфу! Я тебя одним пальцем раздавлю. А еще вякаешь тут... Ну да ладно, я обижаться не стану. Вижу, ты, шибздик, храбрый. Маленький, а напористый. Я таких люблю. Так вот, уговор такой. Сегодня в полдень, когда в таможне выстрелит пушка, буду ждать тебя на пристани. Придешь, не струсишь?
— Приду, — ответил без колебания Лян Юнь.
— Там поближе познакомимся. Можешь приводить своих, если есть кто. — Он повернулся к Зайцу. — А ты, щенок, смотри... На этот раз я тебя прощаю, но берегись у меня!..
Одноглазый и Черепаха расхлябанной походкой пошли в сторону пристани. Лян Юнь и Заяц долго провожали их взглядом. Заяц ругал себя за то, что позабыл сообщить Одноглазому о новичке. Лян Юнь успокаивал его. Креветка, все это время пролежавший на столе и притворявшийся спящим, сказал:
— Послушай моего совета, Лян Юнь: давай драпай отсюда. Считай, сегодня тебе повезло, что не избили. А уж на пристани добра не жди...
— Правильно, тебе лучше уходить, — поддержал его и Заяц.
Лян Юнь колебался. Он и сам видел: с Одноглазым ему не совладать. Но.так просто уйти, убежать было стыдно. Он улыбнулся. Лучше всего уж действи-
тельно сходить познакомиться с ними поближе. Не забьют же они его до смерти! Он провел рукой по шрамам на лице, оставшимся от плетки Рябого. Его решение окрепло.
Лян Юнь явился на пристань, когда солнце приближалось к зениту. Здесь было оживленно. У причала сплошной лентой теснились парусники сампаны. Десятка два сходней протянулись с судов а берег. По сходням сновали грузчики.
Серый катер морской таможни, пофыркивая, отва-ил от ближайшего парохода. За ним последовал зеленый катер почтового управления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67