Подальше на рейд медленно входил другой — неуклюжий черный пароход. Он долго разворачивался и, наконец, остановился. От брошенного якоря вверх взметнулись светлые брызги. Юркие пассажирские сампаны, как муравьи, устремились к новому пароходу.
Грянул одиночный пушечный выстрел. Полдень! Лян Юнь вздрогнул. Сзади раздался громкий смех. Он стремительно обернулся. За его спиной стояли Одноглазый и Черепаха.
— А, шибздик, все-таки пришел! Слышь, Черепаха, что я тебе говорил?
— Да, брат, у тебя верный глаз...
— Ха-ха-ха!.. — смеялся Одноглазый, подходя к Лян Юню вплотную.
Тот- насторожился. Одноглазый, продолжая смеяться, проговорил:
— Ты меня не бойся, парнишка. Я хочу с тобой дружить. Я умею ценить храбрых людей. Пошли, отметим знакомство.
— Как это «отметим»?
— Отметить знакомство — это значит сказать свое имя и фамилию, — объяснил Черепаха.
— Меня зовут Лян Юнь.
— Хорошо, Лян Юнь. Теперь ты будешь звать меня Старшим братом, а Черепаху — Вторым братом. А пока — айда, закусим!
Небрежной походкой Одноглазый двинулся вперед. Черепаха взял Лян Юня под руку. Тот был совершенно сбит с толку. Что все это значит? Он пришел сюда, готовясь драться до последних сил, а вместо драки его приглашают в харчевню. Он бы с удовольствием послал этих двоих подальше, но Черепаха держал его под руку ласково, но твердо.
Они зашли в маленький портовый ресторанчик. Одноглазый заказал блюдо закуски и чайник вина. Пока они ждали заказ, Одноглазый расспрашивал Лян Юня о его родных. Тот отвечал очень неохотно. Подали вино и закуску. Черепаха наполнил три чашечки. Одноглазый повернулся к Лян Юню.
— Ну, братишка, чокнись со Старшим братом!
— Я не пью.
— Что ж, учись. Теперь тебе многому придется учиться. Давай поднимай свою чашку.
Лян Юнь повиновался. Одноглазый чокнулся с ним. Черепаха тоже торопливо полез чокаться. Одноглазый приложил чашечку к губам и одним глотком осушил ее. Потом причмокнул и показал пустую чашку Лян Юню. Тот, вытянув шею, тоже залпом выпил свое вино. Горло обожгло, будто красным перцем.
— Отлично! — сдавленно вскрикнул Черепаха и последовал их примеру.
Одноглазый стал разговорчивее и начал хвастаться. По его словам выходило, что вся пристань — его вотчина. Лян Юнь сосредоточил все внимание на еде: он уже истратил деньги, полученные в ломбарде, и последние два дня жил впроголодь. Сегодня с утра у него во рту не было ни крошки. Одноглазый с улыбкой наблюдал за ним.
— Послушай, братишка, что у тебя с лицом?
— Били... плеткой...
— Кто же это тебя? Скажи мне, Старший брат за тебя отомстит.
Лян Юнь рассказал о случившемся. Одноглазый взглянул на Черепаху и промолчал.
— Кто этот Рябой? Ты знаешь его? — спросил Лян Юнь.
— Знать-то знаю, но только... — Одноглазый был заметно обескуражен. — Не стоит с ним связываться. Это взводный командир Рябой Гоу. Его у нас все знают. Лучше с ним не связываться.
Лян Юнь презрительно хмыкнул. Одноглазый чувствовал себя неловко. Он выпил подряд несколько чашек вина и встал.
— Пошли, что ли. Эй, счет!
Они вышли из харчевни и вернулись на пристань. Маленькие, портовые сампаны наперегонки спешили к причалам, полные пассажиров с подошедшего парохода. У пристани их дожидались жандармы, морская полиция и таможенники.
Вот причалил первый из сампанов. Пассажиры стали подниматься вверх по каменным ступеням. Наверху, под большим навесом, стояли длинные цементированные столы, похожие на прилавки. Прибывшие развязывали свой багаж, и предъявляли к досмотру вещи. Полицейские проверяли «свидетельства о благонадежности». Японские жандармы подозрительно вглядывались в каждого одетого по-деревенски пассажира. То и дело слышались звуки ударов, злые окрики.
— Айда! — скомандовал Одноглазый.
Они зашли за угол. Одноглазый велел Лян Юню внимательно наблюдать за тем, что будет делать Черепаха.
Мимо них прошла первая группа пассажиров, громко переговаривавшихся с рикшами. На прилегающих к пристани улицах сразу стало тесно и шумно.
Черепаха, кивнув в сторону мужчины в европейском костюме, спросил:
— Может, этого, а, брат Дракон? Чемоданчик небольшой, зато в карманах, наверное, звенит...
Одноглазый, сощурившись, оценивал жертву.
— Этого не трогай, — сказал он. — Видно, часто за границей бывает, пообтерся. С такими одно беспокойство.
Лян Юнь начал кое-что понимать...
— Черепаха, внимание...
С ними поравнялся человек, одетый в деревенскую одежду, лет тридцати. Он шел медленно, оглядываясь по сторонам. Чувствовалось, что он в городе впервые. Черепаха увязался за ним и через минуту вернулся. В руках у него уже был небольшой сверточек, обвязанный носовым платком. Лян Юнь вздрогнул от отвращения. Раздумывать времени не было. Он одним прыжком очутился возле Черепахи и с громким возгласом схватил его за руку.
— Брось! Брось сейчас же!
И незнакомец и Черепаха оторопели. Крестьянин, заметив в руках у Черепахи свой сверток, вскрикнул. Черепаха швырнул сверток на землю, оттолкнул Лян Юня и пустился бежать. Одноглазый устремился следом. Крестьянин бросился было за ворами, но остановился около Лян Юня.
— Молодчина! Вот счастье, что ты тут оказался! Не то — беда. Деньги мой хозяин велел отвезти дочке. Она здесь в школе учится. Я бы их и за три года не отработал. Как мне тебя отблагодарить!.. Вот, мне другие деньги дали — на дорогу. Бери себе половину...
— Нет, мне ничего от тебя не надо. Крестьянин пристально посмотрел на паренька,
еще раз поблагодарил его и ушел. На душе у Лян Юня стало легко и спокойно. Но это чувство быстро исчезло, когда он вернулся на пристань и увидел поджидавших его Одноглазого и Черепаху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67