— Давайте. Только кто ж у нас в урядники пойдет и за нами гнаться будет? — говорим мы.
Урядником никто не хотел быть. Легкий предложил Тиш-ке и Митьке, а когда и те отказались, он пригрозил:
— Ежели вы не будете урядниками, я вам уши надеру. Тишка и Митька (огласились— с Легким шутки плохи. И мы стали подпольщиками.
Пришел как-то на праздник домой Фанас Горшков и хватился своих книг.
— Где мои книги? — спрашивает он у своего старшего брата, Гришки.
— Не знаю. А где они у тебя лежали?
— Под сараем.
— Нашел место! Их, наверно, ребятишки потаскали. Степка Жбанков, видел я, на днях туда лазал.
Фанас — к Степке:
— Где мои книги?
А уж если Фанас начнет спрашивать, недолго и со страху умереть. Больно он страшный! Высоченный, волосы длинные, рыжие, и бас у него...
— Книж... книжки твои я не брал,— заикался с перепугу Степка.
— А кто? Кто их потаскал из-под сарая? Говори живей!
— Федя Каманичев их все потаскал,— выдал меня Степка.
Фанас насмерть перепугал мою мать, влетев в нашу хату как буря.
— Где твой мальчишка? — грозно крикнул он.
— Играет где-то. А на что он тебе? — спрашивает мать, сама еле жива.
— Нужен. Он мои книги потаскал! — и тотчас же за порог, разыскивать меня.
Но ему не сразу удалось найти меня. Мы как раз были сегодня подпольщиками, удирали от урядников, прятались в болоте, в зарослях олешника. Я даже видел, как Фанас пронесся рысью мимо нас, но мне и в голову не пришло, что он ищет меня.
Когда нам надоело играть в подпольщиков, мы стали опять ораторами. Вышли на лужайку за сараем и начали говорить речи. Фанас подкрался к нам как раз тогда, когда пришла очередь говорить мне. Я увлекся, разгорячился и качал:
— Товарищи! Долой царя!
— Долой! — кричат ребята.
— Товарищи! Долой и урядников, раз они за подпольщиками и ораторами гоняются!
— Долой!
— И бабку Захарову, и мать Митькииу долой, раз они палками нас разгоняют, речи говорить не дают!
— Долой!
— Долой, правильно! — пробасил и Фанас.
И тут только мы заметили, кто стоит рядом. Я сразу понял, зачем пожаловал сюда Фанас, и хотел бежать, но он уже держал меня за руку:
— Подожди, подожди, не торопись. Ты сначала мне скажи, куда ты книги девал мои.
Я вижу, что вертеть тут не приходится, говорю ему правду.
— Вот и хорошо,— похвалил меня Фанас.— Ты, Легкий, собери те книжки, которые тебе дал Федя, и тащи их сюда, а ты, Федя, захвати, что у тебя спрятано. Понятно? А теперь давайте потолкуем. Вы ловко речи говорите, молодцы!
Я облегченно вздохнул: беда миновала. Фанас, вижу, усмехается, ругаться и бить нас не будет.
— Всегда так делайте, ребятки, учитесь бороться за свободу,— говорит нам Фанас.— Готовьтесь к борьбе, защищать революцию! Борьба только начинается, и борьба будет нелегкая, враги наши еще сильны. Но мы их все же одолеем.
— Ладно, мы вот подрастем, будем вам помогать,— отвечает ему Легкий.— Если придут сюда урядник и стражники нас арестовывать, в тюрьму тащить, мы их всех побьем!
Мы показали Фанасу свое оружие.
— Хорошие револьверы. Правда, они не стреляют у вас, но это вам сейчас и не нужно. А когда вы подрастете, тогда вам нужно будет иметь настоящее оружие.
Тут он вытащил из карманчика в кожаном ремне маленький револьвер. Мы никогда еще не видали близко такого револьвера. Маленький, но в нем сидело шесть патронов. И он сверкал, как крыло ворона.
— Вот какие вам будут нужны, когда вы подрастете,— говорит нам Фанас.
— Так книжечки мои ты сегодня мне доставь,— сказал мне Фанас, уходя домой.
— Ладно, дядя Фанас, обязательно принесу,— пообещал я.
И вечером я отнес ему книги. С этого дня мне не стало покоя. Хотелось во что бы то ни стало иметь такой же револьвер, как у Фанаса Горшкова. И Легкому хотелось иметь револьвер, он даже заскучал.
По где взять его? Ведь револьверы продаются в городе, для этого, наверно, нужно много денег, да нам, маленьким, пожалуй, и не продадут его. И я решил, что револьвер можно сделать самому. У Ильичевых, наших соседей, был безмен. На нем взвешивали хлеб, зерно, мясо. Ильичевский безмен считался очень верным, псе брали его, когда нужно было. Он все время ходил по дворам. Частенько и мы брали.
Валялся он и сейчас у пас. Начал я к нему приглядываться. Безмен как безмен: деревянный, на одном конце гиря чугуиная, на другом — крючок железный, которым груз цепляют. А там, где фунты помечены точками, медная оболочка надета. И оболочка эта от старости треснула, одна половина ее повертывалась вокруг стержня. Я сразу же догадался, что из этой оболочки хороший ствол для револьвера может получиться. Но как ее снять, вот беда-то! Не рубить же из-за этого такой хороший безмен?
— Я нашел ствол для револьвера,— говорю я Легкому.
— Где он?
— Вот,— показываю я ему безмен Ильичевых.— Вот эту штуку можно бы взять и сделать из нее ствол.
И я начал вертеть оболочку безмена.
— Верно,— согласился Легкий.— Замечательный ствол выйдет!
— Оболочка-то не снимается,—- заметил я.
— А топор для чего? Неси-ка сюда топор, я живо разрублю.
— Нет, Легкий, разрубать не нужно. Знаешь, за это влететь может здорово.
— Вот дурак-то! Да разве мы скажем? Мы его сейчас же разрубим, эту штуку возьмем себе, а остальное спрячем под печку, и никто о том знать не будет.
— Так-то так, но ежели узнают?
— Неси топор!..
Я принес топор, и мы принялись за безмен. Легкий рубил, а я только советовал ему:
— Вот тут тяпни, вот тут.
— Ладно, вижу сам. Мы, брат, его живо раскрошим, я на это мастер! — отвечает Легкий, а сам зпай стучит топором по безмену.
Безмен оказался прочный, словно костяной, а тут еще топор был туповат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55