А уж о нем и говорить не приходится. Легкий к ней и всегда-то относился с насмешечкой, говорил, что она не человек вовсе, а просто урод какой-то.
— Ни парень, ни девка,— говорил он про нее.— Вот еще в шайке разбойников она бы сошла, там она, пожалуй, и атаманом могла бы быть.
А сейчас, в ночном, он делал вид, что совсем не замечает ее. Ульча платила ему той же монетой, она тоже делала вид, что Легкого для нее на свете нет. Ульча сейчас сердилась и на меня за то, что я перешел со своего стана настан Легкого.
И все же один раз ока оказала нам такую помощь, какую могла оказать только она одна. Пошли дожди. Они как начались в конце июля, так и зарядили на весь август, даже сентябрь немножко прихватили. Не проходило почти ни одного дня, ни одной ночи, чтобы не было дождей. А иногда до леди шли без передышки дня три-четыре подряд.
Мужики говорили, что такого гнилого лета они на своем веку не помнят. Сначала дожди были теплые, но зато с такими грозами, что порой жутко становилось. Молнии сверкали одна за другой все ночи напролет, гром грохотал не переставая, мы тряслись от страха и холода.
Да и как не быть страху? Только в нашей деревне в это лето убило молнией двух человек и пять лошадей, было два пожара, а сколько в других деревнях, мы и не знаем.
Мы уже не разводили костров под большими деревьями: .молния чаще всего бьет именно в большие деревья,— а делали наспех шалаши под кустами орешника, возле маленьких зарослей берез и елей.
Но никакие шалаши не спасали нас от проливных дождей. Сначала как будто ничего, а потом, слышишь, начало капать сквозь шалаш на тебя, поползла водичка-матушка
за шиворот. Костер мы были не в состоянии поддерживать всю ночь; дождь в конце концов одолевал его, и единственное наше спасение было сбиться в кучку, как поросята, и спать, греясь друг возле друга. От нас шел пар, одежонка на нас прела, слоено сено.
Скверное дело для конюшат дождливое дето!
Пока теплые дожди шли, туда-сюда, терпимо было. А вот когда во второй половине августа они стали холодней, тогда нам пёк пришел! Даже всегда спокойный и терпеливый дядя Мосей и тот приуныл.
— И когда только они перестанут лить? — говорил он кэ раз.
А потом дошло до того, что кони утопали на жнивье по колено, пасти их приходилось только на лугах и в лесу на вырубках, костер же иногда не только всю ночь держать, но даже развести нельзя было.
Однажды мы пригнали коней в ночное в Жбанкову угли-ну. С вечера дождя еще не было, но на западе посверкивала молния и глухо ворчал гром.
— Знаете что, ребята? — говорит нам Легкий.— Дождь все равно будет, и такси, что костер наш мигом зальет. Девайте лучше устроим хороший шалаш, заберемся в него, собьемся в кучу — и спать!
Ми согласились, и шалаш тут же был готов. Забрались з лето, посмеялись, поговорили кое о чем и вскоре заснули как убитые. Мы по слышали, как зашла гроза, как обрушился ливень, даже не проснулись от самых сильных уда-роз грома,— так иногда бывает крепок сон у нашего брата-конюшонка. А ливень на этот раз обрушился такой, что вода даже под шалаш подошла. Мы оказались прямо в луже. И если нас не разбудил гром, то от холода мы проснулись.
Мы ежились, жались друг к другу, пытались хоть немножко согреться. Но холод начал пробирать так, что у нас зуб на зуб не попадал. Огонь развести было невозможно — спички намокли, сухих дров с вечера мы не запасли. Что делать? Хоть ложись и помирай! Мы хотелн было уж махнуть домой, отогреться па печко, чтобы утрем вернуться за конями в лес, как вдруг сквозь темь и дождь заметили огоне!.:. Он горел где-то среди ельника, в стороне от второго
— Кто же это развел костер? — говорит Легкий.
— Пойдемте-ка поглядим. Может, и погреться удастся. И мы пошли на огонек.
Вскоре мы увидели громадный костер, возле которого хлопотала Ульча. У костра грелись ребята второго стана: Володька Монахов, Хмызик, Трусик, Пулюка, Косуха. Тут же был и дядя Мосей. А сама Ульча знай вырубала засохшие елочки и бросала их в костер.
— Черт ее побери, вот ведьма-то! — выругался Легкий.— И как она умудрялась развести такой костер в эту погоду?
А костер трещал и сыпал искрами, он набрал такую силу, что теперь ему никакой дождь не страшен.
Мы не решились сразу подойти ближе — ведь Ульча может нас погнать, скажет: разводите сами. А как его развести, когда ли у кого из нас ни единой спички сухой нет!
— Знаешь что, Федя? — говорит Легкий.— Иди-ка ты к ней сначала один. Как-никак, а ты ой родня, тебя она не погонит сразу. А потом осторожненько намекни и насчет нас. Скален, мол, ребята совсем замерзают.
Я пошел. Правда, у меня не было уверенности, что Ульча не погонит и меня, но холод есть холод.
Я робко подошел к огню и стал греться. Трусик накинулся было на меня, стал отгонять от огни, ко Ульча на него так цыкнула, что тот сразу притих.
— Сам сушишься возле чужого костра, ни одной елочки еще не кинул в огонь! — сказала она ему.
От меня сразу же повалил пар, как из самовара. Я начал отогреваться и повеселел.
— Уль, а Уль,— тихо говорю я ей,— а Легкий и те наши ребята совсем замерзают...
Она не сразу мне ответила. Подумав о чем-то, наконец сказала:
— Пусть идут греются. Места иа всех хватит.
Я побежал за ребятами. Они не заставили себя просить. Мигом примчались к костру и сначала робели подойти поближе к огню, да и места там для всех не было. Но Ульча живо распорядилась по-своему.
— А ну, черт вас побери, отойдите немного подальше, дайте посушиться другим! — прикрикнула она на своих ребят.
— Правильно, Уль, - поддакнул ей дядя Мосей, первым уступая место нашим ребятам.
После этого случая Бася Легкий стал относиться к Уль-че по-другомз7.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55