И сберегательные книжки тоже.— Капитан внимательно посмотрел на Ловаша.— И мне кажется, преступник знал, где что лежит.
— Вы... Вы думаете, что это я?.. Я преступник? Но зачем-зачем мне это делать? Зачем мне красть у нее... у себя самого? Неужели вы думаете, что я вытолкнул ее из окна?.. Я... я любил ее! Я этого не делал! Это не я!
— Успокойтесь, пожалуйста,— строго сказал Пооч.— Против вас нет улик.
— Но вы же меня подозреваете...
— Мы вас не подозреваем.
— Я чувствую... мне так кажется... Вы меня арестуете?
— Да что вы! Вы свободны. Можете идти. Хоть сейчас. Ловаш быстро встал.
— Поверьте... я не имею никакого отношения ни к грабежу, ни к убийству.— Он поспешно вышел.
— Разумеется, нечего ждать, что он сам сознается,— сказал Кепеш, когда за Ловашем закрылась дверь.— Вы заметили, как он стушевался, когда речь зашла о завещании?
— Несомненно, если завещание существует, то этот факт свидетельствует против Ловаша. А если завещания нет, он хочет выставить себя законным наследником, в то время как уже припрятал часть предполагаемого наследства. Кто же будет подозревать в воровстве законного наследника?
— Возможно, он хочет направить нас по ложному следу, с тем чтобы потом и убийство приписать мнимому вору.
— Опять мы ни к чему не пришли,— устало покачал головой Пооч.
— Я бы так не сказал,— заметил лейтенант.— У нас есть одна жертва.— И в раздумье добавил:— Возможно, скоро будет еще одна.
— Что за дурацкие шутки!— взорвался капитан. Затем, понизив голос, спросил:— Почему вы так думаете?
— Мне подсказывает мой опыт.
— То есть?..
— До пятисот тысяч форинтов — одна жертва,— сказал Кепеш, загибая пальцы.— До миллиона — две. Свыше миллиона — три или больше. Чем крупнее сумма, тем больше на нее охотников. А раз деньги попали к кому-то в руки, их постараются удержать. Следовательно, всякого, кто располагает хоть какой-то информацией об убийце, надо заставить молчать. В данном случае можно предположить, что будет три жертвы.
— Многовато! Вам не кажется?
— И я не уверен, что мы успеем этому помешать.
— К черту ваши пророчества! Лучше бегите в картотеку и узнайте о Ловаше все, что только можно узнать. Да, и еще одно: пошлите кого-нибудь в село Даб. Ева Халас там родилась. Когда ей исполнилось семнадцать, она туда поехала и три месяца там работала. А зачем?—Пооч в раздумье ходил из угла в угол. Затем остановился и строго взглянул на Кепеша.— Как?! Вы еще здесь?! Действуйте!
Глава четвертая
Трети решила встать пораньше, чтобы пожелать счастливого пути Жофии и Гезе, с которыми так приятно удалось провести вчерашний вечер. Утром молодые люди собирались поехать на прогулку.
— Эти сентиментальные песенки,— сказала Жофия, обращаясь к Трети в конце музыкального вечера,— не для меня. Их время уже давно прошло.
— А я думала, что вас это развлекло!
— Да, я прекрасно развлеклась! Только теперь мне хочется развлечься по-настоящему. Завтра мы чуть свет сядем с Тезой в машину и постараемся найти местечко, где можно отвести душу. Рок, коньяк и движение — вот что нужно молодежи. Не так ли? Я хочу долго оставаться молодой,— и с вожделением добавила:— И еще хочу много денег, чтобы тратить без оглядки.
— Эх, молодо-зелено!— снисходительно улыбнулась Трети.— Развлекайтесь, дорогая. У вас такой очаровательный жених! А вы такая красавица! Веселитесь. Я предупрежу в столовой, чтобы вам оставили ужин. Вы ведь вернетесь к ужину?
— Ну конечно! Гезе к четырем на работу, так что не позднее двух он привезет меня обратно.
— Думаете, вам удастся найти уголок, где можно хорошо отдохнуть?
— Надеюсь.
Проснувшись, Грети тут же бросилась к окну. «Шкода» кофейного цвета стояла у ворот. Из машины вышел Геза и быстрым шагом направился к дому. Надо было торопиться, и Грети потихоньку, чтобы не разбудить Манци, надела халат и шлепанцы и выскользнула из комнаты. Геза, вероятно, уже поднялся в комнату, так как она его не встретила.
Грети быстро прошла по бетонированной дорожке к воротам и остановилась возле «шкоды».
— Какое прекрасное утро!— сказала она, наклонясь к открытому окну машины, в которой сидела Жофия.— Только шесть часов, а уже тридцать градусов!
— И вы специально встали в такую рань, — улыбнулась Жофия,- чтобы сообщить мне об этом?
— Нет-нет! Я хочу пожелать вам счастливого пути.
— Очень мило с вашей стороны. Но вы уже пожелали вчера вечером!
— Но я подумала...
— Я могу вас попросить об одной любезности?— Жофия потянулась к лежавшей на заднем сиденье сумочке, на ее руке звякнули браслеты.
— Разумеется,— обрадовалась Грети возможности оказать услугу своей новой знакомой.
— Вы не могли бы отправить вот эти открытки?
Грети хотела взять открытки, но не успела — кто-то схватил ее за руку. Она удивленно обернулась и увидела Гезу.
— Мы сами можем это сделать, дорогая,— сказал он Жофии.
— Меня это нисколько не затруднит,— настаивала Грети.— Я все равно собираюсь на почту.
— Не стоит!— В голосе Гезы было что-то такое, что заставило Жофию уступить.
— Геза прав,— сказала она, немного растерявшись,- мы сами... Просто, я думала...
— Но ведь я охотно это сделаю!— настаивала Грети.
— Не надо!— отрезал Геза.
Это уже было грубо! Грети обиделась. А ведь не далее как вчера вечером этот самый Геза говорил ей комплименты, льстил, был подчеркнуто внимательным, во всем старался ей угодить. Все уговаривал выпить еще вина, и, что греха таить, она даже захмелела. А тут ни с того ни с сего... Что за муха его укусила?..
— Закрой окно, дорогая,— сказал он Жофии.— Ты прекрасно знаешь, что я не люблю, когда в машину набивается пыль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59