— Ко всему привыкаешь. Иначе мы не смогли бы жить в мире, где никто не знает, что случится завтра или через несколько часов. Наше существование так ненадежно: ни стабильности, ни безопасности...
— В таком случае каждый должен хотя бы для себя обеспечить стабильность и безопасность. Верно?
— Если в этом деле перестараться, станешь еще больше всего бояться, превратишься в жалкого труса. А потом слишком дорогой ценой приходится расплачиваться. Люди порой приносят в жертву все ради личной безопасности — честь, свободу, элементарную порядочность.
— А вы? Развевам не хочется такой жизни, где все легко и будущее обеспечено?
— Да, в какой-то мере. Но для меня важнее не жить ложными иллюзиями.
— Иллюзиями? Почему вы называете благополучие и безопасность иллюзиями?
— Разве вы не гражданин этой страны? Вот вы родились в провинции. Возьмем деревенских людей — какое благополучие и какую безопасность они имеют?
— Да мне-то какое дело?
— Значит, вас эти вещи не волнуют?
— Нет. Не мое дело беспокоиться о других.
— Ну что ж, видимо, у каждого свой взгляд на вещи.
— Не хотите ли вы сказать, что пошли в тюрьму ради других людей?
— Что мне на это ответить? Не совсем так, конечно. Прежде всего я попал в тюрьму из-за таких вещей, которые связаны со мной лично. Но в то же время я чувствую себя лучше, когда думаю о других людях и что-то могу для них сделать.
— А почему не подумаете о своей семье?
— Да нет, я думаю о них. Просто семьей не ограничиваю круг людей, судьба которых мне небезразлична.
— Но чего же вы добились этим? Вы загубили собственное будущее. Ведь как врач вы могли бы сделать очень многое.
— В жизни каждый человек к чему-нибудь стремится. Одним нравится копить деньги, другие отдают себя искусству, литературе или науке. Большинство из нас всю жизнь трудятся, чтобы заработать на существование, сами не понимая, зачем и почему это так. Такова жизнь, что поделаешь.
— Но какая польза от того, что вы пошли в тюрьму? Теперь вы вообще лишены возможности что-либо сделать.
— Тут уж ничего не поделаешь.
— Вас могут освободить, если вы этого захотите.
— Как это?
— Достаточно дать обещание прекратить свою деятельность.
— А вам известно, что это за деятельность?
— Видимо, вы что-то затевали против государства, иначе вас в тюрьму бы не сажали.
— Вы хотите сказать, что довольны тем, что происходит в нашей стране?
Офицер предпочел воздержаться от ответа на этот вопрос и сказал:
— Вас считают опасным человеком.
— Понятно. И еще, наверно, говорят, что я могу совершить побег, верно?
Офицер глубоко вздохнул и посмотрел с некоторым удивлением. Вопрос застал его врасплох.
— Почему вы молчите? Разве вам этого не говорили? — настаивал Азиз.
— Вообще-то, предупреждали насчет вас...
— А что вы сами думаете по этому поводу?
— Не знаю. Но такая возможность не исключена.
— Тогда мне бесполезно отрицать это. Но одну вещь я хотел бы отметить.
— Какую?
— Если бы я решил совершить побег, меня бы никто не остановил.
Лицо офицера чуточку побледнело. Пальцы нервозно зашарили в кармане, ища сигареты. Когда он протянул пачку Азизу, тот заметил, как подрагивает его рука.
— Зачем вы мне это говорите?
— Да просто потому, что у вас все время написана тревога на лице. Слишком много думаете о том, что может с вами случиться. А это нам мешает хорошо проводить время в компании друг друга.
— Вы необычный человек, доктор. Можете рассуждать о хорошем времяпрепровождении в подобной ситуации.
— Знаете, когда человек многое потерял, у него развивается способность радоваться любым мелочам. Он учится получать удовольствие от самых простых вещей. Вот хотя бы от этой бурой реки. — Он махнул рукой в сторону Нила. — От нашего отдыха здесь, на балконе, от сигареты, чашки кофе. Я бываю просто счастлив, когда смотрю на небо без решетки, когда могу пройтись, поговорить с обычными людьми, а не с арестантами вроде меня. С докторами, сестрами, пациентами. Он откинулся в кресле и вытянул ноги с явным удовольствием. Мысли где-то блуждали, но одна пока еще неясная идея не выходила из головы. Офицер посмотрел на него долгим взглядом и сказал:
— А знаете, доктор, вы заставляете меня задуматься о вещах, которые мне раньше в голову не приходили.
Черная неподвижная фигура полицейского — непроницаемый силуэт на фоне полной луны. Таинственно светится в ночи зеленый индикатор приемника. Вспыхивает красным пятнышком огонек сигареты и затухает ненадолго. Почему она до сих пор не появилась? Сегодня он сделал еще один шаг в осуществлении задуманного плана. Вот только этот молодой офицер... Каждый раз мысль о нем вызывала укол совести. Ведь он обманывал его, пользовался его растущим доверием, готовя ему весьма неприятный сюрприз. Азиз тяжело вздохнул и постарался прогнать прочь эту мысль: ей не место в задуманном плане. Он должен быть острым как бритва, отсечь все побочное, проявить решительность.
Чьи-то шаги у двери. Легкий стук.
— Войдите!
Дверь медленно приоткрылась. Свет из коридора лег на пол широкой полосой. Фигура в белом халате на пороге. Ярко вспыхнула лампочка. Он узнал доктора Алаа.
— Добрый вечер, доктор Азиз. Я вас не разбудил?
— Нет-нет, что вы. Я тут в темноте радио слушал.
— Как себя чувствуете?
— Отлично, благодарю.
— Анализы все сдали?
— Нет еще.
— А рентген?
— Еще нет.
— Странно. Что это они тянут? Ладно, я скажу, чтобы не задерживали.
Азиз улыбнулся. Заметил удивленное выражение на лице доктора при виде его улыбки. Ему был глубоко симпатичен этот молодой" врач. Открытое, честное лицо, прямой взгляд карих глаз5 спокойная уверенность в движениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128