Маленькая группа, которая мало что знала о себе самой, о тех людях, которые ее создали, о тайных и явных мотивах, которые в итоге привели ее сюда.
За широким столом сидел человек, с которым они пришли встретиться и поговорить. Седовласый. Голос — металлический, острый, как кинжал, резко контрастировал с невинной детской улыбкой, не сходившей с его лица. Справа от него молча стоял человек в высокой, вишневого цвета феске. Глаза, скрытые за темными очками, неподвижно глядели в одну точку. Внешне он напоминал статую с пустыми глазницами, которая, однако, прекрасно улавливала каждое слово. По другую сторону стола сидел еще один человек. На его морщинистом лице застыла неестественная, нарочито ленивая гримаса. Нафабренные усы закручены кончиками вверх. Настороженные маленькие глаза наблюдали за всем с тупой подозрительностью. Невысокая феска, чуть сдвинутая к затылку, большой галстук-бабочка — черный как смоль, с белыми крапинками, словно рассыпанный рис, — намек на некие художественные наклонности. Выдающийся округлый живот покоился чуть ли не на коленях, с жилетки свисала длинная и довольно массивная серебряная цепочка, очевидно от карманного брегета.
Человек, сидевший посредине, поднялся, пританцовывающей походкой вышел из-за стола, чтобы поближе рассмотреть группу визитеров. Он прислонился задом к краю стола. Серые металлические глаза пристально осмотрели каждого, и лишь после этого он заговорил спокойным голосом:
— Я попросил об этой встрече, чтобы поговорить с вами. Вы образованные молодые люди, так что нам легко будет понять друг друга. Мне стало известно, что вы готовите беспорядки, которые должны начаться 21 февраля. Хочу предостеречь вас о последствиях подобной акции. Не следует думать, что мое правительство боится ваших действий. Но я обсуждаю этот вопрос с вами с точки зрения интересов страны. Мы желаем сотрудничать с интеллигенцией в атмосфере мира и спокойствия. Повторяю: мира и спокойствия.
Он сделал долгую паузу, как бы пытаясь прочесть по выражению их лиц, какой эффект произвели его слова. Затем продолжил в том же мягком, чуть ли не умоляющем тоне:
— Мне не так уж много осталось жить. Зато много лет я служил моей стране. И теперь хочу завершить свои дни, сделав нечто великое, воплотить надежды каждого патриота. Я хочу добиться независимости для Египта. Но чтобы достигнуть этой цели, мне необходима соответствующая обстановка. В стране должно соблюдаться спокойствие. Мы лучше вас разбираемся в политике. Наш противник целеустремлен и опытен. Любые беспорядки, которые могут возникнуть в эти дни, только ослабят нашу позицию. Вы — просвещенные молодые люди и без груда можете понять значение таких факторов. Ваши связи с толпой — для меня нечто необъяснимое. Не лучше ли вам сотрудничать с правительством в достижении наших благородных целей?
Он умолк, ожидая ответа. Халиль сделал шаг вперед и, кшожив руки за спину, спросил слегка дрогнувшим голосом:
— Ваше превосходительство, мы хотели бы знать, какими средствами вы намерены достигнуть независимости?
— Не лучше ли вам, молодые люди, оставить государствен-
ные дела государственным деятелям, а самим сосредоточиться на учебе и на вашем же будущем? Каким образом этот вопрос может вас касаться, позвольте спросить? И почему вы смешиваетесь с толпой, заводите связи с рабочими, затеваете беспорядки? Ваше ли это дело? Или, может быть, так вы себе представляете служение собственной родине?
Мужчина, сидевший за столом, заворочался, приподняв массивный живот, кашлянул и сказал:
— Ваше превосходительство, если позволите... — Он обратился к ним: — Вы для меня как сыновья, и я хотел бы дать вам совет. Хочу надеяться, что вы ему последуете. Почему вы не организуете культурные встречи в рамках университета? На них вы могли бы читать патриотические поэмы, слушать выступления серьезных, ответственных лиц. Пригласите, в конце концов, того или иного министра, чтобы он высказал свое мнение о текущей ситуации. А потом возвращайтесь в свои аудитории и обогащайтесь знаниями, оставив государственные дела в руках честных людей, которым вверена власть в этот критический период нашей истории.
Они глядели на говорившего с удивлением, в котором была изрядная доля иронии. Потом их взгляды вновь обратились к премьер-министру. Они попросту проигнорировали услышанное.
Халиль повторил свой вопрос, и в голосе его прозвучал вызов:
— Ваше превосходительство, я спросил, какими средствами вы намерены добиваться независимости?
Спокойный голос, прозвучавший в ответ, был похож на удары молота по броне:
— В качестве такого средства мое правительство использует переговоры.
— Переговоры продолжаются уже семьдесят лет, а англичане все еще здесь.
— На сей раз они дали нам определенное обещание покинуть страну.
— Они давали обещания на протяжении семидесяти последних лет.
— Чего же хотите вы в таком случае?
— Мы хотим подчеркнуть, что только сила народа и его единство в поддержке правительства заставят англичан эвакуироваться.
— Но ведь именно об этом я вас и прошу — обеспечить народную поддержку правительству во всех предпринимаемых им шагах. Нельзя, чтобы наш оппонент почувствовал какие-то разногласия в наших рядах. Мы только просим вас довериться нам и помочь нести бремя нашей ответственности.
Хусейн довольно резко вступил в разговор:
— Но мы не доверяем переговорам. Британцы должны прежде всего вывести свои войска в безоговорочном порядке. Премьер-министр медленно повернул к нему лицо.
— Следует ли это понимать как ваше намерение вызвать беспорядки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128