Его неподвижные глаза отливали стальным блеском. Обернувшись, он коротко скомандовал стражникам, стоявшим снаружи:
— Взять!
Их пальцы вцепились в его руку железной хваткой. Они потащили его по песчаному пустырю, мимо низких построек, напоминавших покинутые бараки, и через узкий проход в высокой стене вытолкнули в темный коридор. Сделав еще несколько шагов, он оказался в комнате с серыми цементными стенами. Под потолком горела мощная лампа с рефлектором. Остановившись посредине комнаты, он невольно зажмурился.
Постепенно приоткрыл веки, привыкая к слепящему свету. В комнате никого не было. Он оглянулся по сторонам с растущим беспокойством, им вдруг овладел безотчетный страх. Он увидел перед собой огромного паука, тянущего к нему мохнатые лапы. Страшное насекомое буравило его недвижными выпуклыми глазами, а Азиз хмурился, мотая головой, пытаясь избавиться от галлюцинации. Но кошмарное видение упрямо маячило перед глазами. Азиз топтал паука ногами, но тот успевал отползти в угол и оттуда вновь начинал подкрадьюаться, постепенно увеличиваясь в размерах. Азиз сжал кулаки, до боли стиснул зубы, собирая остатки воли, чтобы стряхнуть с себя эту пакость. Он бросился вперед, давя паука каблуком, отмахивался от него руками, но все было бесполезно — мохнатое чудовище всякий раз увертывалось и из дальнего угла беззвучно начинало подкрадываться к нему вновь и вновь.
Внезапно дверь распахнулась. Один за другим в комнату молча вошли трое. Вошли решительно, по-деловому, как это делают люди, которым предстоит нелегкая, но необходимая работа. Азизу инстинктивно захотелось прижаться спиной к стене, но он усилием воли подавил этот импульс самозащиты и остался неподвижно стоять на месте.
Все произошло так быстро, что он не успел заметить даже внешности этих людей, выстроившихся перед ним полукругом. Они стали приближаться к нему с трех сторон. Он ощутил их дыхание на своем лице. У них были такие же круглые, пустые и жестокие глаза, как у того ужасного паука. Они набросились на него одновременно. Впоследствии этот эпизод представлялся ему как полузабытьи кошмарный сон. Спустя годы, вспоминая события той ночи, он видел густой туман, из которого на него набрасывалось страшное трехглавое существо. Одну голову он запомнил — лысая, мясистая, цвета сырой телятины, гладкая и мягкая. Другие — забыл. У них было шесть глаз, а может быть, десять, двадцать. Они смотрели сквозь прищуренные веки остро, пронзительно. Приближались к нему, не оставляя никакой возможности выскользнуть из ловушки. Множество длинных цепких рук тянулось к нему. Мохнатые черные лапы с острыми когтями вонзались в его беззащитную плоть.
Он услышал треск разрьюаемой на нем одежды, съежился от соприкосновения обнаженной кожи с холодным сырым воздухом. Он чувствовал совсем рядом их горячее дыхание. Перед глазами мелькнул взметнувшийся черный хвост трехглавого зверя. Не хвост, а змея, готовая наброситься на него. Плеть со свистом рассекла воздух над его головой. Обжигающая боль пронзила спину. Тело, его судорожно забилось в их могучих цепких лапах.
Он упал на колени на каменный пол. Снова свист плети, и еще одна полоса жгучей боли на спине. Попытался поднять лицо. Перед глазами замелькали, размножаясь, толстые пальцы с темными пятнами волос, а между ними, извиваясь, взлетала вверх черная змея. Ее шипение постепенно перешло в пронзительный свист, от которого закладывало уши. Огненные полосы множились на спине, сливались друг с другом в сплошной огненный слой.
Перед его глазами плыли туманные пятна. Четко он видел только гигантскую руку — она то поднималась к потолку, то как молот обрушивалась вниз. Она росла, заполняя собой все помещение, вытесняя из него все, кроме длинной черной змеи. В ушах стоял пронзительный свист.
Мучительная боль достигла крайнего предела — хуже уже ничего не могло быть. С каждым ударом плети огненная волна пронизывала его плоть, заливала его с головы до пят лавой расплавленного стекла, проникала в сердце, в каждую пору измученного тела.
Стены перед его глазами ходили ходуном, готовые вот-вот обрушиться. Чудовище было многолико: его носы, уши, рты, оскаленные зубы дергались вокруг, словно куклы на невидимых нитях. На квадратные плиты пола падали капли крови. С каждым новым ударом расплескивался в его глазах ослепительный свет лампы над его головой, во все стороны разлетались черные блики. Наконец его тело не выдержало. Способность к сопротивлению иссякла. Он обмяк, растянулся на полу — бесчувственный, слепой, оглохший. До его сознания уже не доходил смысл повторяющихся выкриков:
— Говори! Где Эмад?!
Он уже не чувствовал ударов. Нервные клетки исчезли, и само тело словно распалось. Только где-то на периферии зрения мерцала одинокая звездочка посреди кромешного мрака, пульсировала, как бы наблюдая все со стороны.
В этой далекой светящейся точке сконцентрировалась теперь вся его жизнь. Там нашли убежище иной его разум и иное сердце. Оттуда, поднявшись над собственным телом, над этими людьми, он наблюдал с холодным отвращением то, что творили с распростертым на полу человеком. Кровавые струйки на шероховатых камнях уже не были его кровью. Он видел, как тоненькие алые струйки стекали с шеи, образуя лужицу, быстро густеющую на полу. Тело, на которое обрушивались побои, больше не было его телом — оно принадлежало тому полуобнаженному человеку, который лежал под ударами извивающейся плети и тяжелых башмаков. Оно дергалось, как от ударов гальваническим током, и издавало слабые стоны, но и эти стоны уже не имели к нему никакого отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128