Билет я оставлю у контролера на твое имя. Ты можешь подъехать раньше и ждать меня на своем месте в зрительном зале.
— А как ты будешь уходить? — В голосе звучало беспокойство.
Он невольно улыбнулся. Всегда начеку.
— Уйду в темноте.
— Правильно. Я возьму билет и буду ждать тебя в зале.
— Тогда до встречи, Надия.
— До встречи, любимый мой.
Он осторожно опустил трубку, положил монетку на покрытый стеклом стол и вышел.
Потом встал в очередь в кассу, пряча лицо в толпе. Очередь двигалась медленно — он зорко наблюдал за всем, что происходило вокруг.
Маленький мальчик с восторгом разглядывал иллюминированную рекламу с портретом Чарли Чаплина. Сквозь дыры в ветхой галабее проглядывали крохотные плечики. Он трясся от холода. Азиз почти физически ощутил эту дрожь внутри себя. По тротуару прошла женщина. Ее лицо было покрыто косметикой, от нее пахло дорогими духами. Она переглядывалась с мужчиной, который шел вместе с ней. Его рука обнимала ее за плечи. На нем было плотное зимнее пальто, в углу рта зажата трубка. Они чем-то напоминали актеров...
Наконец подошла его очередь. Он взял два билета, сгреб сдачу и быстро выскользнул из толпы. Отошел в сторонку, написал имя на обратной стороне билета, отдал его контролеру и торопливо зашагал по главной улице к ближайшему переулку. До начала фильма оставалось еще два часа.
Сгорая от нетерпения, он бродил по темным закоулкам неподалеку от кинотеатра. Стрелки часов почти не двигались. Минуты растягивались, время становилось бесконечным. Хотелось разбить стеклышко наручных часов и перевести стрелки вперед.
В голову лезли тревожные мысли. А вдруг что-то непредвиденное задержит ее и она не придет? А что, если он от волнения перепутал и назвал не тот кинотеатр? Или она неправильно услышала? Ведь в телефонной трубке был треск. Боже мой, что делать, если он не обнаружит ее на месте? Бежать искать ее у входа в другие кинотеатры? В сотый раз он глянул на часы. Еще две минуты — целая вечность. Казалось, вся его жизнь зависела от этой встречи. Он просто умрет, если не увидится с ней. Да, умрет. У него остановится сердце. Он еще раз посмотрел на фосфоресцирующие стрелки.
Без пяти девять. Можно идти. Он быстро прошел к двери, на ходу вытаскивая билет из кармана. Перед тем как войти в зал, зажег спичку, прикурил так, чтобы ладони скрывали лицо. Глазами между тем обежал фойе, выслеживая, нет ли "хвоста". Он старался выглядеть безразличным, скрыть нервное напряжение, готовность мгновенно среагировать, если заметит что-либо подозрительное.
Он шел по темному проходу за зайчиком карманного фонарика, прыгавшим по полу. В темноте плохо ориентировался — сказывалась близорукость. А в нынешней его жизни, к сожалению, чаще всего приходилось действовать в темноте, и он испытывал хроническое беспокойство, боялся наткнуться на кого-нибудь во мраке или подвергнуться внезапному нападению... Он двинулся по проходу между рядами, стараясь не задевать чужие коленки. Сел между двумя темными фигурами на свободное кресло. Сказал себе: "Подожди, пока глаза привыкнут, чтобы не ошибиться". Слабый запах орхидеи, знакомый контур с гордой осанкой.
Она. Он прошептал:
— Надия...
Взял ее руку. Она была холодной, как ледышка. Он стал согревать ее теплом своей руки, чувствуя, как рассеивается волнение, беспокойство. Два тела, две одиноких души соединялись, сливались через переплетенные пальцы. Мир вокруг них стал исчезать — они остались вдвоем. Не было ни вчера, ни завтра. Ни прошлого, ни будущего.
— Надия, я люблю тебя, — шепнул он в темноте.
— Я тоже очень люблю тебя, Азиз. Где ты пропадал все эти месяцы?
— Где я только не был... Но всегда ты была со мной.
— И ты. Ты тоже всегда был со мной.
Люди вокруг стали поглядывать на них с недовольством. Он наклонился к ней и, уткнувшись лицом в ее волосы, шепнул: "Надия". Они замолчали.
Два часа промелькнули как миг, и вот он уже снова в темном проходе, у выхода из зала. На экране дело двигалось к развязке, и ему надо было спешить. Скользнув мимо кассы, он вышел на улицу. Сердце сжималось от тоски. Страдания и надежды всего мира, казалось, переполняли его. Ладони еще хранили тепло ее пальцев.
Потом Азиз долго шел по мокрому асфальту, заново переживая эти счастливые два часа. Он готов был бродить так всю ночь до утра.
Он шел не останавливаясь. Ноги болели, каждый шаг отдавался болью в пояснице. Хотелось передохнуть, но ноги сами несли его дальше словно уже не подчинялись его воле.
Он шел по холмистой местности, спускался в узкие долины, пока петляющая тропинка не привела его наконец к асфальтированной дороге. Черной лентой она рассекала желтую пустыню, уходя за горизонт.
Дорога была бесконечной. Много раз он хотел остановиться, но ноги с бесстрастностью автомата несли его дальше и дальше. Он приказывал себе сесть на обочине, но тело не слушалось его команд. Он сделался роботом с дистанционным управлением и уже не принадлежал самому себе.
Внезапно появилось ощущение, что он не один. Рядом с ним шел человек в синем мундире с латунными пуговицами, в тяжелых черных башмаках. Странное лицо было у его спутника! Оно непрерывно менялось, но всякий раз, в очередной своей ипостаси казалось знакомым. Особенно часто менялись глаза. В какой-то миг Азиз узнал в них глаза матери — в них застыло беспокойство. Но лицо рядом идущего вдруг начало бледнеть и покрылось развевающейся черной вуалью. Азиз ощутил, как его собственную одежду начал трепать ветер, словно она была ему велика. Металлический диск стетоскопа раскачивался, ударяя его по животу. Вокруг не было ни души. Но через некоторое время дорога, горизонт и даже, кажется, само небо неожиданно заполнились людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128