ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Прозябать в такой дыре, как Гонгамати, вести праздную, бесцельную жизнь для тебя все равно, что покончить с собой. Теперь я очень хорошо понимаю это.
— Уж не просветил ли тебя кто-нибудь на этот счет? — спросил я.
— Нет,— ответила она,— я сама все поняла. Когда я отправилась в паломничество, я все время думала о тебе. Ничего другое не шло мне на ум. Все время передо мной стояло твое печальное лицо с потухшими глазами. Ты многим пожертвовал ради меня, но больше так не будет.
Последнее время я часто испытывал какое-то глухое раздражение против Раджлакшми, но теперь моя душа наполнилась невыразимой жалостью к ней.
— А разве тебе, дорогая, малым пришлось поступиться? Гонгамати для тебя тоже не подходит.
Я сам смутился от своих неосторожных слов, понимая, что их скрытый смысл не мог ускользнуть от проницательной Раджлакшми. Но она, видимо, решила не обращать внимания на мою бестактность. Правда, возможно, потому, что теперь ей было не до пустопорожней игры в самолюбие.
— Наоборот, скорее я не подхожу для Гонгамати,— спокойно возразила она.— Ты ведь знаешь, я-то здесь ничего не потеряла, только избавилась от того гнета, что вечно давил меня. Кроме того, именно здесь я обрела тебя, о чем мечтала всю жизнь. Ты восполнил мне все потери.
Я промолчал. «Как же ты ошибся! — сказал мне какой-то внутренний голос.— И как ты несправедлив к этой женщине! Никогда ты ее не понимал». Раджлакшми словно прочитала мои мысли.
— Ради твоего же спокойствия я никогда не говорила
тебе об одной вещи,— сказала она,— но теперь не хочу молчать. Ты, верно, вообразил, что я занялась религией ради будущих воздаяний, и потому ушел из дому? Тебе никогда не приходило в голову, что никто и ничто не может быть для меня дороже и желаннее тебя ни в этом мире, ни в ином? Как ты мог усомниться во мне?
Я почувствовал на моем лице ее слезы. Не зная, как ее утешить, я взял ее правую руку и прижал к своей груди. Она вытерла глаза и какое-то время ничего не говорила. Потом обронила:
— Пойду посмотрю, поели ли гости. А ты спи!
Она осторожно высвободила руку и вышла из комнаты. Я мог бы удержать ее, но не сделал этого, а она так и не вернулась. Потом, пока я не заснул, я все думал: может быть, следовало удержать ее силой? Но я никогда ни к чему не принуждал ее, насилие всегда исходило только от нее. Теперь же она хотела дать мне свободу и сама развязала мои руки. Куда же мне идти?
Проснувшись поутру, я глянул на ее кровать и увидел, что она пустая. Вероятно, она пришла поздно ночью, а на рассвете тихонько вышла. Заглянув в общую комнату, я увидел там целое общество. Ротон разливал горячий чай, неподалеку от него Раджлакшми жарила пирожки, а Боджранондо, как истинный саньяси, невозмутимо взирал на эти яства. Заметив меня, Раджлакшми натянула сари на свои влажные волосы, а Боджранондо весело закричал:
— Вот и дада явился! А мы-то боялись, что он опоздает и все остынет!
— Остынет у тебя в желудке,— засмеялась Раджлакшми.
— Сестра,— шутливо заметил ей Анондо,— научитесь
уважать святых людей и никогда не говорите о них непочтительно. А вы,— обратился он ко мне,— что-то неважно выглядите сегодня. Разрешите вашу руку?
— Успокойся, Анондо,—остановила его Раджлакшми,— он чувствует себя прекрасно и не нуждается в твоем врачевании.
— Я должен сам убедиться...— начал было Анондо, но она перебила его:
— Я же сказала тебе, незачем щупать его пульс. Да и саго его, наверное, будет сейчас готово.
— Я уже достаточно съел саго за время болезни,— вмешался я.— Видеть его больше не хочу.
— Тебя не спрашивают,— сказала мне Раджлакшми, кладя на тарелку горячий шингара и кочури, и приказала Ротону: — Дай бабу чаю.
Но Боджранондо не собирался так просто отступиться от меня—не зря он, прежде чем стать саньяси, окончил медицинский факультет.
— Послушайте, сестра,— начален,— ответственность...
— Какая еще ответственность! — возмутилась Раджлакшми.— Знал бы ты, сколько я с ним возилась, чтобы поставить его на ноги, так не предлагал бы теперь свои услуги.— Она выложила на тарелку все пирожки и подвинула ее к Анондо: — Ешь и не разговаривай.
— Да разве можно столько съесть?! — захохотал тот.
— Зачем же ты пошел в саньяси, если такой немощный? Оставался бы обыкновенным мирянином, как все...
Глаза Анондо затуманились.
— Не было бы в Бенгалии таких сестер, как вы, ма, клянусь, я тут же сбросил бы одежду саньяси и вернулся бы домой. Однако, сестра, у меня к вам большая просьба. Я слышал, вы уже третий день поститесь, так вот — совершите сегодня свои обряды пораньше, а поскольку никто еще не осквернил эти яства своим прикосновением,— он указал на снедь, стоявшую перед ним,— то...
— Что ты, Анондо! — воскликнула Раджлакшми, расширив глаза от ужаса.— Ведь еще не все брахманы побывали у меня!
— Вот, вот,—подхватил я,—вначале пусть все брахманы наедятся, а потом уж и до нее дойдет очередь.
— Значит, придется идти за ними,— серьезно заметил Анондо.— Дайте мне их имена и адреса, я пойду и притащу этих злодеев сюда силой. Накину им на шею полотенца и приволоку.
С этими словами он вместо того, чтобы встать, придвинул к себе тарелку и занялся ее содержимым.
— Вот, теперь ты доказал, что ты настоящий саньяси,— улыбнулась Раджлакшми,— преданный богам и дваждырожденный.
Было уже восемь часов, когда мы закончили утреннее чаепитие. Я вышел во двор. Никакого недомогания я не чувствовал, голова была свежей и ясной. Мысль о Раджлакшми тоже не беспокоила меня — ее сегодняшнее поведение не имело ничего общего со вчерашним меланхоличным настроением, которое, по-видимому*, объяснялось просто уязвленным самолюбием и душевными переживаниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
— Уж не просветил ли тебя кто-нибудь на этот счет? — спросил я.
— Нет,— ответила она,— я сама все поняла. Когда я отправилась в паломничество, я все время думала о тебе. Ничего другое не шло мне на ум. Все время передо мной стояло твое печальное лицо с потухшими глазами. Ты многим пожертвовал ради меня, но больше так не будет.
Последнее время я часто испытывал какое-то глухое раздражение против Раджлакшми, но теперь моя душа наполнилась невыразимой жалостью к ней.
— А разве тебе, дорогая, малым пришлось поступиться? Гонгамати для тебя тоже не подходит.
Я сам смутился от своих неосторожных слов, понимая, что их скрытый смысл не мог ускользнуть от проницательной Раджлакшми. Но она, видимо, решила не обращать внимания на мою бестактность. Правда, возможно, потому, что теперь ей было не до пустопорожней игры в самолюбие.
— Наоборот, скорее я не подхожу для Гонгамати,— спокойно возразила она.— Ты ведь знаешь, я-то здесь ничего не потеряла, только избавилась от того гнета, что вечно давил меня. Кроме того, именно здесь я обрела тебя, о чем мечтала всю жизнь. Ты восполнил мне все потери.
Я промолчал. «Как же ты ошибся! — сказал мне какой-то внутренний голос.— И как ты несправедлив к этой женщине! Никогда ты ее не понимал». Раджлакшми словно прочитала мои мысли.
— Ради твоего же спокойствия я никогда не говорила
тебе об одной вещи,— сказала она,— но теперь не хочу молчать. Ты, верно, вообразил, что я занялась религией ради будущих воздаяний, и потому ушел из дому? Тебе никогда не приходило в голову, что никто и ничто не может быть для меня дороже и желаннее тебя ни в этом мире, ни в ином? Как ты мог усомниться во мне?
Я почувствовал на моем лице ее слезы. Не зная, как ее утешить, я взял ее правую руку и прижал к своей груди. Она вытерла глаза и какое-то время ничего не говорила. Потом обронила:
— Пойду посмотрю, поели ли гости. А ты спи!
Она осторожно высвободила руку и вышла из комнаты. Я мог бы удержать ее, но не сделал этого, а она так и не вернулась. Потом, пока я не заснул, я все думал: может быть, следовало удержать ее силой? Но я никогда ни к чему не принуждал ее, насилие всегда исходило только от нее. Теперь же она хотела дать мне свободу и сама развязала мои руки. Куда же мне идти?
Проснувшись поутру, я глянул на ее кровать и увидел, что она пустая. Вероятно, она пришла поздно ночью, а на рассвете тихонько вышла. Заглянув в общую комнату, я увидел там целое общество. Ротон разливал горячий чай, неподалеку от него Раджлакшми жарила пирожки, а Боджранондо, как истинный саньяси, невозмутимо взирал на эти яства. Заметив меня, Раджлакшми натянула сари на свои влажные волосы, а Боджранондо весело закричал:
— Вот и дада явился! А мы-то боялись, что он опоздает и все остынет!
— Остынет у тебя в желудке,— засмеялась Раджлакшми.
— Сестра,— шутливо заметил ей Анондо,— научитесь
уважать святых людей и никогда не говорите о них непочтительно. А вы,— обратился он ко мне,— что-то неважно выглядите сегодня. Разрешите вашу руку?
— Успокойся, Анондо,—остановила его Раджлакшми,— он чувствует себя прекрасно и не нуждается в твоем врачевании.
— Я должен сам убедиться...— начал было Анондо, но она перебила его:
— Я же сказала тебе, незачем щупать его пульс. Да и саго его, наверное, будет сейчас готово.
— Я уже достаточно съел саго за время болезни,— вмешался я.— Видеть его больше не хочу.
— Тебя не спрашивают,— сказала мне Раджлакшми, кладя на тарелку горячий шингара и кочури, и приказала Ротону: — Дай бабу чаю.
Но Боджранондо не собирался так просто отступиться от меня—не зря он, прежде чем стать саньяси, окончил медицинский факультет.
— Послушайте, сестра,— начален,— ответственность...
— Какая еще ответственность! — возмутилась Раджлакшми.— Знал бы ты, сколько я с ним возилась, чтобы поставить его на ноги, так не предлагал бы теперь свои услуги.— Она выложила на тарелку все пирожки и подвинула ее к Анондо: — Ешь и не разговаривай.
— Да разве можно столько съесть?! — захохотал тот.
— Зачем же ты пошел в саньяси, если такой немощный? Оставался бы обыкновенным мирянином, как все...
Глаза Анондо затуманились.
— Не было бы в Бенгалии таких сестер, как вы, ма, клянусь, я тут же сбросил бы одежду саньяси и вернулся бы домой. Однако, сестра, у меня к вам большая просьба. Я слышал, вы уже третий день поститесь, так вот — совершите сегодня свои обряды пораньше, а поскольку никто еще не осквернил эти яства своим прикосновением,— он указал на снедь, стоявшую перед ним,— то...
— Что ты, Анондо! — воскликнула Раджлакшми, расширив глаза от ужаса.— Ведь еще не все брахманы побывали у меня!
— Вот, вот,—подхватил я,—вначале пусть все брахманы наедятся, а потом уж и до нее дойдет очередь.
— Значит, придется идти за ними,— серьезно заметил Анондо.— Дайте мне их имена и адреса, я пойду и притащу этих злодеев сюда силой. Накину им на шею полотенца и приволоку.
С этими словами он вместо того, чтобы встать, придвинул к себе тарелку и занялся ее содержимым.
— Вот, теперь ты доказал, что ты настоящий саньяси,— улыбнулась Раджлакшми,— преданный богам и дваждырожденный.
Было уже восемь часов, когда мы закончили утреннее чаепитие. Я вышел во двор. Никакого недомогания я не чувствовал, голова была свежей и ясной. Мысль о Раджлакшми тоже не беспокоила меня — ее сегодняшнее поведение не имело ничего общего со вчерашним меланхоличным настроением, которое, по-видимому*, объяснялось просто уязвленным самолюбием и душевными переживаниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190