Мастер и сам уже об этом подумывал. Парень и ему понравился — он этого отрицать не мог. В лице, голосе, позе Майта было что-то внушающее доверие, вызывающее дружелюбное чувство.
— Деньги у тебя есть? — спросил он наконец.— Я со своих учеников, когда они начинают обучение, беру по сто рублей, Потом, когда они становятся подмастерьями, я возвращаю им эту сумму, если, конечно, они прилежно учились и не совершили никаких серьезных проступков.
— У меня есть деньги, но гораздо меньше,— ответил Майт.— Я могу уплатить господину мастеру двадцать восемь рублей.
— Гм, этого мало.
Мастер опять стал раздумывать, и дочки опять стали ему советовать принять этого любопытного мальчугана. В конце концов Георг Виттельбах вопросительно воззрился на свою тощую половину, холодно поглядывавшую на Майта через плечо.
— Ну, мама, каково твое окончательное мнение? Мадам Виттельбах пожала плечами.
— Я считаю, что он крепкий мальчик, сможет отлично носить воду и рубить дрова, а отвозить заказчикам работу на дом он сумеет даже лучше, чем Карл, Фриц и другие ученики. Но, дорогой Георг, он ведь крестьянин, простой крестьянин! Не будет ли это в ущерб репутации нашего дома и нашего предприятия, если ты примешь к себе простолюдина? Что скажут наши подмастерья и другие мастера?
— Это не беда,—ответил мастер.—Даже у самого старшины цеха есть ученик из деревни, который знает по-немецки только несколько слов — сын какого-то сельского корчмаря, —и еще у двух-трех мастеров есть ученики из крестьян. Да ты и сама знаешь, что деревенские ребята не так испорчены, как городские мальчишки. Как раз на последнем собрании цеха шла речь о том, не следует ли нам побольше принимать в ученики деревенских мальчиков. Среди них часто встречаются способные люди, как, например, Леопольд Видрикс, которого мы прошлый раз приняли в подмастерья. Кроме того, мы вынуждены это делать, так как приток молодежи из горожан уменьшается с каждым годом — в Таллине все метят в купцы да в конторщики. Есть у нас и воскресная школа, где наиболее толковые мальчики с успехом обучаются разным предметам... Ты умеешь читать и писать? — снова обратился мастер к Майту.
— Умею.
— Ну, это уже хорошо. Знаешь, я попробую тебя взять. В первые же полгода будет видно, что из тебя получится. А потом поговорим опять. Если я увижу, что из тебя толку не будет, придется нам расстаться. Согласен?
У Майта к сердцу прилила горячая волна,
— И как еще согласен, господин мастер! Если вы дадите мне полгода сроку, вы потом меня не прогоните.
— Есть у тебя разрешение поселиться в городе? Майт передал мастеру свидетельство губернского правления.
— Тебя зовут Майт Лутс? — произнес Виттельбах, читая бумагу.—Майт — какое странное имя! Ну, конечно, крестьянское имя. Его нам придется сразу изменить... Девочки, как мы будем называть нашего нового ученика? — снова обратился мастер по-немецки к своему семейству.
— Матиас,— сухо и резко бросила хозяйка дома.
— Правильно, Сусанна, пусть его зовут Матиасом.
— А уменьшительное — Мати,— вставила старшая дочь, Эмилия.
— Ладно, будем его называть Мати. Ты против этого возражать не будешь, мальчуган?
Майт охотно согласился с этим вторым крещением.
— И фамилию твою мы тоже можем слегка облагородить,— улыбнулся мастер.— Лутс — это по-эстопски. У немецкого ремесленника и фамилия должна быть немецкая... Как бы нам немножко изменить его фамилию на господский мапер?
— Это очень легко сделать,— сказала, смеясь, младшая сестра, Берта, читая свидетельство Майта.— Пусть пишет свою фамилию не через гс, а через тц — вот и немец готов!
— Верно! — одобрительно воскликнул мастер, совсем развеселившись.— Отныне учись писать свое имя так: Матиас Лутц. У твоей фамилии теперь будет хвостик подлиннее, а хвост — это признак высокого достоинства.
Майт слушал их насмешки и подтрунивание с полным спокойствием — важнее всего для него было то, что он нашел место, да еще у такого известного мастера. В нескольких сбивчивых словах он выразил господину Виттельбаху свою благодарность и попытался даже отвесить поклон, что, по-видимому, удалось ему весьма посредственно или даже того хуже, так как обе девушки усмехнулись, наклонившись к своим чашкам.
— Хочешь сегодня же приступить к работе? — спросил мастер.
— С удовольствием,— ответил Майт.
Мастер попросил жену достать Майту чистую блузу и приличествующие ремесленнику брюки и туфли — не мог же хозяин представить в мастерской нового ученика, на котором были крестьянские короткие штаны и постолы.
Так начал Май г Лутс учиться у мастера Виттельбаха столярному ремеслу и резьбе по дереву. Вступительную плату мастер тоже с него взял не такую, как с других,— всего двадцать пять рублей залога. Виттельбах поставил только одно условие — чтобы отец Майта приехал в город и подтвердил, что отдает сына на шесть лет в учение к мастеру.
Вскоре Майт, одетый в синюю полосатую куртку и такие же штаны, вошел вместе с Виттельбахом в мастерскую. Здесь его представили подмастерьям как нового ученика. Немецкого языка он еще не знает, объяснил мастер, но хочет побыстрее ему научиться, поэтому нужно, чтобы каждый в этом помогал новичку и говорил с ним с самого начала по-немецки.
Но Майт ошибался, думая, что ему сразу дадут какую-нибудь работу полегче, на которой он сможет начать учиться своему будущему ремеслу. Ему и в руки не давали ни материала, ни инструментов, а держали его на положении не то дворника, не то судомойки, не то мальчика на побегушках или слуги всей хозяйской семьи и подмастерьев. Все имели право им помыкать, даже подростки-ученики, даже служанка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111