— Точильщик, — воскликнул лакей, зубы которого выбивали мелкую дробь.
Легко поклонившись графу, Точильщик обернулся к старику Лабраншу.
— Убирайся, — произнес он жестким голосом. Весь дергаясь, бедняга выскочил за дверь. Пьер небрежно облокотился о спинку стула и наблюдал за всем с иронической улыбкой.
Шарль сел с другой стороны стола и, посмотрев на графа, спросил:
— Итак, вы узнали меня?
— Еще бы, увидев один раз вашу физиономию, забыть ее невозможно, — смеясь ответил Кожоль. — Вы — Шарль, возлюбленный этой прелестной актрисы, которая незадолго до того оказала мне гостеприимство. Кстати, как она
поживает?
— Не будем говорить об этой женщине, — резко возразил Точильщик.
— А напрасно вы лишаете себя истинного удовольствия! Что может быть приятней, чем разговор о тех, кто нас любит?! А она обожает вас, уверяю, что это так!
При этих словах радость осветила лицо Точильщика.
«Э, да ты влюблен», — подумал Кожоль.
И он продолжал.
— О, бедняжка без ума от своего Шарля! От этого бледнолицего, который рискует с английской контрабандой. Странная контрабанда, однако... Хорошо бы убедиться, действительно ли эта грациозная актриса не подозревает
истины...
Точильщик стиснул кулаки и повторил:
— Я сказал вам — не говорите об этой женщине! Кожоль, казалось, не заметил угрожающего смысла этих слов и, продолжая улыбаться, возразил:
— О чем же нам говорить в таком случае? Не о сумасбродной ли ревности любовника, которой я обязан возобновлением знакомства?
Точильщик наклонился к графу и проговорил:
— Послушайте меня внимательно. Я немедленно, прямо сейчас, возвращу вам свободу, какими бы тяжелыми ни были для меня последствия, если вы согласитесь лишь на одно мое условие.
— А именно?
— Если вы еще встретитесь с Пуссетой, никогда не говорите с пей обо мне. Я хочу остаться для нее тем, кого она во мне видит.
— Бедная девушка! — невольно вырвалось у Пьера.
— Да, она виновна лишь в том, что полюбила меня. Поэтому я и боюсь увлечь ее за собой. В тот день, когда я исчезну из ее жизни, я хочу, чтобы у нее остались обо мне лишь светлые воспоминания. Я не хочу причинять ей боль...
В голосе его было столько страдания, что Кожоль был искренне тронут.
— Обещаю вам, что никогда не буду смущать покой этой дамы.
И он прибавил:
— Обещаю, что бы ни произошло между нами. Вы меня понимаете?
Не произнеся ни слова, Точильщик наклонил голову. Кожоль между тем продолжал:
— Это обещание не связывает вас ничем. Я понимаю, что задержали вы меня не из-за этого. Так какие условия нашего договора, говорите!
— Пуссета сказала мне, что вы пробрались к ней со стороны Люксембургского сада.
— Это действительно так.
— Что вы тогда бежали от преследования.
— И это правда.
— Вы бежали от гнева дамы, назначившей вам свидание.
— Я действительно это говорил?
— Пуссета сказала мне именно так.
— Допустим. Дальше?
— Она принимала вас в Люксембургском дворце? Граф удивился.
— Вы хотели сказать «в саду». Пуссета не могла сказать «во дворце». Припомните хорошенько.
— Она точно сказала — «во дворце».
— Ваша возлюбленная перепутала. У меня было свидание в саду, калитку заперли, чтобы не компрометировать даму, мне пришлось бежать, Часовые увидели меня и приняли за вора. Таким образом я попал к вашей приятельнице.
Точильщик выслушал эти объяснения, а потом медленно произнес:
— Назовите мне эту даму, и вы свободны,
— Об этих вещах не спрашивают!
— Назовите даму.
— Это невозможно.
— Это ваше последнее слово?
— Могу вас заверить, что, кроме этой дамы, я никого не знаю во дворце.
Точильщик усмехнулся.
«Дьявол, — подумал Пьер, — он мне не верит».
— Вам не угодно говорить?
— Ваша идея-фикс может расстроить мне нервы.
— О, ваши нервы будут иметь возможность успокоиться, — заявил Точильщик и направился к двери.
— Итак, моя свобода зависит от моей нескромности?
— Вот именно. В тот день, когда вы решитесь заговорить, велите меня позвать.
— Если вам предстоит кругосветное путешествие, то не откладывайте его из-за моего признания, — насмешливо проговорил Кожоль.
Точильщик пожал плечами.
— Если мы хотим, то умеем вытягивать признания из людей.
« Едва он успел закончить свою фразу, как Пьер подскочил к нему и прокричал прямо в лицо:
— Рассмотри меня получше, дурень, прежде, чем угрожать! Неужели я похож на человека, которого можно запугать? Можешь идти за своими фитилями, бездельник!
— На все есть свое время... Если тюрьма не поможет...
— Из любой тюрьмы выходят.. Побег выдуман не для олухов, — отвечал Пьер, поворачиваясь спиной к нему и усаживаясь за ужин.
Точильщик постучал в дверь, чтобы ему отворили.
— Ангелочек! — крикнул он. Вошел начальник носильщиков.
— Когда меня захочет увидеть этот господин, ты мне тотчас же сообщишь, — сказал Точильщик. — Да, — добавил он с улыбкой, — я должен тебя предупредить, что господин объявил мне, что он сможет убежать.
Ангелочек захохотал.
— Вы это серьезно?
— Совершенно серьезно, — ответил Пьер. Глядя на закрывшуюся дверь, Кожоль прошептал:
— Не тут ли этот надзор за Еленой, о котором говорил аббат?
Поужинав, он улегся в постель, приготовленную в соседнем помещении...
Проснувшись, граф услышал голос Лабранша:
— Завтрак подан.
Со сна он не мог сообразить, где находится, и, увидя свет канделябров, решил еще немного поспать.
— Но, граф, уже одиннадцать часов утра, — возразил Лабранш.
Пьер вспомнил обо всем, что случилось накануне.
— Да, совсем забыл, что я на содержании у Точильщика, который решил меня хранить, как редкое вино!
Он быстро оделся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81