Из силикатного завода возили на новой машине половняк, кирпич битый
и так строились. Наперед смотрели, а потому некоторые колхозники и не всегда понимали нас правильно.
Скажем, строил нам Бабицкий по найму гараж. За ним я приказал закрепить кобылу. А Кухаренка Ульяна, живая такая старушка, пришла и отобрала у Бабицкого кобылу Ей, видите ли, картошку надо было окучивать. Да еще, как рассказывал Бабицкий, ругалась:
— На что ему, твоему председателю, сдался этот гараж? На кой черт он его делает! Всего одна машина появилась, а он уже такой гараж строит. Ничего с этой машиной не сделается, если и в землянке постоит,— это же не конь.
И с дисциплиной тогда, сам знаешь, нелегко было. Порой и хитрить приходилось.
Помню, строили мы в Кобыляках конюшню. Лес выписан, а вывезти никак не можем. Тогда я подошел к женщинам, что на улице стояли, и говорю:
— Бабоньки, кто хочет за ягодами съездить?
Вижу, многие не прочь были бы. Тогда я и дальше провожу эту линию: мол, давайте поедем, машину нагрузим, а тогда собирайте себе ягоды сколько влезет. Машина постоит.
И они согласились, особенно Александра Борщевская и Татьяна Борщевская загорелись:
— Поедем, бабы, может, ягод и не наберем, так хоть сами наедимся.
Поехали мы в Рацавский лес. Пока напилили, пока сучья поотрубали, пока погрузили... А тут еще жара такая — дышать нечем. А слепни, оводы. Так и липнут — известно, мы ведь все потные. Как натаскались по бурелому мои женщины бедные, так сели на бревна и уже идти никуда не хотят.
— Спасибо тебе, председателька, за ягоды,— говорят,— не нужны они уже нам. Вези нас скорее домой.
А мне их жалко, но, думаю, ладно, что поделаешь — может, когда-нибудь простят.
Бывало — некоторые и воровали. Я иногда уже думал, что и отучить их не удастся,— так привыкли к этому. А я тогда тоже одну хитрость придумал. Был у меня на примете Костевич, инвалид — одной ноги у него не было. Хороший такой человек. Вот я с ним и договорился. Залезет он на крышу, будто что-то ремонтирует,— а сам все смотрит вокруг. Я ему за это даже трудодни платил.
Один раз увидел Костевич, что от сеялки повезли мешок ржи. Он быстренько сполз по лестнице и ко мне. Я сразу — туда. Снял мешок ржи — его везли самогонщице, чтоб самогонки дала. Я, значит, снял этот мешок, а дело — в суд.
По два года дали ворам. Костик, один из тех, что мешок этот украли, вернулся из тюрьмы и в оршанскую баню работать пошел. Я думал, что с кулаками на меня накинет ся, как увидит, а он наоборот — в баню без очереди пускал когда людей много было.
Не знаю, то ли меня немного боялись, то ли уважали, но как-то слушались. Даже чужие люди, не колхозники, и те стыдились, если что не так.
Как-то вечером еду я из Анибалева на своей Красавице а Кавецкий — не наш, не Вася — из межколхозстроя пьяный с работы идет. Как увидел лысую кобылу, стал, собрался с силами, пряменько прошел мимо меня, даже поздоровался, а когда я проехал — снова раскачиваться начал. Так это ведь не колхозник, он же знал, что я ему ничего сделать не могу — ни наказать, ни поругать даже.
Правда, вначале с людьми трудно было. Орша ведь близко — идут туда мои колхозники, и всё. Заявления несут, чтоб из колхоза отпустил, справки просят. Придет, скажем, такой здоровый как бык детина и просится в город.
— Вот видишь, смешно получается,— говорю.— Ты из колхоза уходишь, а я как раз сюда, в колхоз, приехал Ты думаешь, я не нашел бы места потеплее? Нашел бы Но кому-то надо и хлеб растить. А у тебя же тут и мать старенькая, и отец такой же. Кто за ними присматривать будет?
— Так я ведь и иду в город, чтоб их кормить.
— Вот видишь, ты только сегодняшним днем живешь. Потерпи год-два и посмотришь, как мы разбогатеем, как будем больше получать, чем городские...
И правда, скоро у нас самый богатый в районе трудодень стал. Тогда уже к нам из города люди пошли. Первый комбайнер свой, Иван Казакевич, в «Большевике» появился Пришли и свои строители, Игнат и Федор Медвецкие. До этого они по найму ходили, другим колхозам помогали Топор за пояс, пилою подпояшутся — и пошли. А как уви дели, что и мы неплохо платим, домой вернулись.
Техника своя колхозная появилась. Как это умно сдела ли, что и тракторы и комбайны самим колхозам передали. А то, бывало, просишь-просишь у МТС, а они там еще выше нос задирают — мол, давай лучше проси. Я как-то на совещании в районе покритиковал тогдашнего директора Оршанской МТС Лисовского и, поверишь, сам был не рад после. Поехал я в Москву на выставку, а у меня на овсе комбайн работал. Так, понимаешь, сам Лисовский приехал,
снял с поля этот комбайн и в другой колхоз перевел. Приезжаю я с выставки, а овес мой весь осыпался. Я с Лисовским долго тогда не разговаривал. Это все, чем я мог ему как-то отомстить. Ибо попробуй его снова зацепить, так и на рожь еще комбайна не даст. И как хорошо, что сегодня вся техника в руках у председателя. А председатель сам знает, что начинать жать раньше, а что еще может постоять.
Иногда председателя, мне кажется, слишком опекают, дергают: всё хотят ему подсказать, как говорится, разжевать и в рот положить. Будто председатель — мальчишка какой-то несмышленый. А председателю ведь самому откусить иногда хочется.
Понаедет, бывало, разных инспекторов, ходят, руководят — только мешают работе.
И мне, случалось, перепадало. В последнее время за искусственное осеменение критиковали очень. У нас на ферме коровы не породистые, а потому молока дают немного. Я и сейчас слежу за сводками — плоховато выглядит «Большевик» по молоку: стадо все надо менять. И я в свое время хотел обновить коров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51