Изготовлять же сырец стало одним из самых тяжелых занятий. Очень хлопотной и грязной работой был также уход за свиньями. Старые и слабосильные использовались в основном на огороде и на кухне, так что все тяжелые работы падали на плечи молодежи.
Однажды в школе состоялся — не помню, по какому поводу,— торжественный вечер, на котором все номера самодеятельности были связаны с нашей работой. В одной сценке рассказывалось, как одна рота увлеклась обжигом кирпича и не заметила, что печь вот-вот рухнет. {Говорили, что такой случай действительно имел место.) А затем другая рота стала изображать рытье колодца. В сценке не было никаких реплик. Просто вышла большая группа людей и принялась вращать буровой станок, вскрикивая в такт: «Ойо, ойо, ойо!» Люди кружились и кружились — станок не должен останавливаться ни днем, ни ночью, надо поскорее бурить до конца... «Ой, ойо, ойо, ойо!» — этот звучавший « низком регистре, все время повторяющийся возглас вызывал в памяти известную у нас по кинофильмам «Дубинушку». Перед глазами вставала картина: по берегу реки, медленно переступая сгибающимися под тяжестью груза ногами, напрягшись всем телом, бредут бурлаки. Ничего другого в этой сценке не происходила» но она казалась куда более живой и правдивой нежели та, насчет кирпича, в которой пропагандировался лозунг: «Не бояться трудностей, не бояться смеряй». Расходясь после вечера, все говорили, что эпизод с рытьем колодца удался на славу, причем его не нужно было даже репетировать — все точно так происходило в жизни.
Вдруг у кого-то сорвалось с языка:
— А ведь эта сценка в идейном смысле не того... Получается, что мы похожи на этих, как их...
Все понимающе улыбнулись. Наступило молчание, затем разговор перешел на другие темы.
Отделение огородников, в котором я состояла, тоже вырыло колодец, причем без помощи механизмов.
Нашей школе, можно сказать, повезло: в бассейне Хуайхэ два года стояла засуха и наводнение нам не угрожало. Однако выращивать овощи в сухой, спекшейся почве было очень нелегко. Согласно поговорке, земля в уезде Сисянь «в дождь вздувается, как нарыв, в ведро затвердевает, как медная плита». Правда, по огороду разок прошелся трактор, но он оставил повсюду лишь вывороченные комья размером больше человеческой головы и притом твердые, как кость. Прежде чем сажать овощи, необходимо было измельчить эти комья, что требовало не только усилий, но и терпения. Мы все же приготовили грядки и вырыли оросительную канаву. Однако не было главного — воды.
На расположенных неподалеку огородах другой школы нашего же Отделения был вырытый машинные способом колодец,— по слухам, метров десять глубиной. Глубина колодцев, вырытых руками, не превышает трех метров, и вода в них мутная. Прежде чем пить добытую из нашего колодца воду, мы вливали в ведро пузырек дезинфицирующей жидкости; вкус получался очень странный. В глубоком же колодце вода оставалась сладкой и прохладной, в жаркий полдень после работы ковш такой воды был что небесная роса. Мы старались не только утолить ею жажду, но и ополоснуться. Однако использовать эту воду для орошения нашего огорода оказалось делом крайне трудным. Без помпы вода не шла на наш участок. Когда же удалось заполучить помпу, выяснилось, что большая часть воды, протекая по вырытой нами канаве, уходит в землю. Не успели мы увлажнить несколько грядок, как наступила ночь и помпу у нас забрали. На этих грядках мы посеяли шпинат. Ростки появились лишь через месяц с лишним, после сильного дождя. Тогда мы решили сами вырыть колодец специально для орошения огорода. Выбрали место, начали работу.
Земля действительно была тверда, как металл. Я изо всех сил ударила лопатой — на земле осталась лишь белая полоска. Молодые ребята расхохотались, во им копать было очень трудно. Кто-то сказал, что здесь больше подойдет кирка. Поскольку моим главным достоинством была быстрота ног, я мигом сбегала в штаб роты и вернулась обратно с двумя кирками, неся их на плечах. Так повторялось несколько раз. Самые здоровые из нас по очереди долбили кирками землю, остальные откидывали ее в сторону. После целого дня остервенелой работы мы вырыли довольно глубокую яму, но воды в ней не было. Старший среди нас был «мужским шовинистом». Он ворчал себе под нос, что женщин нельзя допускать к рытью колодца — воды не будет. Женщин в группе огородников было всего две: я, самая пожилая в группе, и Асян, возраст которой не достигал и половины моего. Асян, выросшую в семье китайцев- эмигрантов, подобные рассуждения и сердили и смешили. Она то перекидывалась шутками со мной, то подбегала к старшему, чтобы выразить возмущение его суеверием. На душе у нас все-таки было неспокойно: а вдруг воды так и не найдем — не возложат ли вину за это на нас? К счастью, когда мы приблизились к отметке в два метра, почва стала влажной, а вскоре появилась и вода.
Как ни тяжело было копать иссохшую землю, вычерпывать жидкую грязь оказалось ничуть не легче. Двое или трое из нас, разувшись, залезали в яму и подавали наверх ведра с жижей. Другие принимали ведра и опрокидывали их рядом с ямой. Скоро все вокруг оказалось залитым грязью, пришлось разуваться и всем остальным. Асян работала особенно старательно, ведра в ее руках так и летали. Мне поднимать ведра было невмоготу, но я не хотела отставать от других и сгребала в кучки далеко разлетавшиеся комья грязи. Обычно размокшая земля вызывает у нас неприязненное ощущение — кажется, что к ней примешаны всякие отбросы и фекалии. Но, когда ступишь в нее ногами, ощущаешь какое-то родственное чувство, она начинает казаться мягкой и приятной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16