— Это не имеет ни малейшего значения.
— Почему? — спросили одновременно Мария и Роза, а Казп-меж испытующе посмотрел на доверенного.
— Княгиня свои драгоценности оставила в Варшаве, в сейфе, а с собой взяла, как обычно, только имитации.
Роза откинулась на спинку кресла и глянула на Шушкевича так, словно увидела его первый раз в жизни.
— Вы в этом уверены? — спросила она.
— Разумеется, графиня,— любезно ответил Шушкевич.
— Оба колье, и жемчуга, и серьги? И оба браслета с сапфирами? Все это были имитации? — допытывалась Роза, перебрасывая слоги, как орехи.— Как же так?
— Да, драгоценности княгини были фальшивые. Настоящие всегда лежали в сейфе в Варшаве. Имитации делал в Париже Картье или Бушерон. Еще в двенадцатом году. Верно, сударыня? — вдруг спросил он, поднимая свои маленькие глазки и сверля ими Потелиос.
— C'est vrai1,—мрачно подтвердила старая дева.—Картье.
— Вот видите. Следовательно, невелика потеря — тут и говорить-то не о чем, и уж, конечно, не стоит в это дело впутывать полицию.
После обеда Спыхала отправился в гостиницу. Вечерний воздух Палермо дышал негой. Толпы людей исчезли с улиц, казавшихся сейчас голубыми и пустынными.
А Шушкевич обосновался между тем во дворце Казерта. Он уже укладывался спать, когда послышался стук в дверь. Вошла Потелиос с атласной коробкой в руке. Она села в кресло и молча подала Шушкевичу коробку — довольно внушительных размеров.
— Все?..— невозмутимо спросил поверенный.
— Все. Конечно, были у Розы. Только не говорите Билинской. Скажите, что они нашлись в сейфе графа.
— Вот видите, сударыня. Я сразу подумал, что они найдутся.
Ключиком, торчащим в замке, он открыл шкатулку, вынул несколько сафьяновых и бархатных футляров различной формы и разложил драгоценности на столе. Они засверкали в свете электрических ламп.
— Отлично,— проговорил Шушкевич, перебирая содержимое шкатулки.— Два колье, диадема, два жемчужных ожерелья, розовый жемчуг, два браслета с сапфирами, серьги двенадцатикарато-вые, шесть колец,— перечислял он, словно зачитывая список,— бриллиантовая брошка. Все на месте. А где брошка с рубинами?
— Роза оставила себе... на память. Ведь это не имеет никакой ценности.— Потелиос пристально воззрилась на старика.
Шушкевич выдержал ее взгляд и секунду словно обдумывал что-то.
— Разумеется,— сказал он,—это не имеет никакой ценности. Графиня Роза может оставить себе на память эту имитацию.— А затем быстро собрал драгоценности, закрыл футляры и уложил их в шкатулку.
— И вы не оставите мне ни одной вещицы? — спокойно проговорила Потелиос.
Шушкевич взглянул на нее с удивлением.
— Что? Ведь это же безделушки. Не стоит.
— Мне бы хотелось сохранить что-нибудь на память о княгине.
— Пани Билинская наверняка даст вам кое-что. Остались все туалеты княгини, этого добра наберется несколько шкафов.
Потелиос встала с тяжелым вздохом.
— Я столько лет надрывалась для этой старой барыни!..— воскликнула она и вдруг умолкла.
— Вы всегда мечтали присвоить ее драгоценности?
— Всегда — нет. Но...— более спокойным тоном ответила старая дева.
— Ну разумеется. Очень хорошо, что вы мне отдали все это.
— Зачем вы сюда приехали? Ведь я прекрасно понимаю, о чем тут идет речь. Вам всегда есть дело до чужого богатства.
— Вам как будто тоже.
— Вам всегда хочется, чтобы кто-нибудь его заполучил...
— А вы стремитесь его сами заполучить.
Шушкевич открыл маленький футляр с двумя бриллиантами, оправленными в платину. Камешки мерцали при свете лампы.
— Старинная работа,— заметил поверенный, разглядывая серьги.
— Вы только подумайте! Всю жизнь...
— Да, и вдруг мой неожиданный визит,— засмеялся Шушкевич.— Тяжеловато было? А? — спросил он доверительно.
— Сами понимаете... Вы знали старуху.
Шушкевич с минуту взвешивал на руке футляр, как бы определяя вес брильянтов. Потом внезапно протянул серьги старой деве.
— Берите,— сказал он.— Quand meme cela vaut quelque-chose l.
— Отнесу-ка я все это княгине Марии,— добавил он и, взяв шкатулку, вышел, оставив Потелиос, погруженную в раздумье, с маленькой пурпурной коробочкой в руке.
Марию удивило, что старик вторгся в ее комнату, хотя она уже лежала в постели. Он отдал ей шкатулку.
— Драгоценности нашлись,— сказал он без всяких объясне
ний,— недостает только двух мелких вещиц. Но это пустяки.
Спрячьте их получше, ибо на этот раз княгиня Анна взяла в до
рогу настоящие, а в сейфе в Варшаве оставила имитации. Она со
биралась продать свои драгоценности в Париже.
Мария замерла от удивления.
— Да, да, это совершенно точно,— сказал Шушкевич.
Они еще немного поговорили о находке, потом старый пройдоха стал прощаться, но от дверей вернулся:
— А что касается завещания,— бросил он небрежно,— то вы,
княгиня, назначены опекуншей Алека и его имущества. Только
в случае, если вы выйдете замуж, опека перейдет в руки графи
ни Казерта.
XII
Януш условился с Эдгаром, что они встретятся в таверне у Пантеона, на углу улицы Суфло. Композитор довольно долго не появлялся, и Януш, закурив сигарету, принялся разглядывать многоязычную и пеструю толпу, текущую по бульвару. Это были первые годы повального нашествия американцев па Париж. Сюда устремились все, начиная с миллионеров и кончая нищими студентами. И теперь в толпе среди темноволосых французов выделялись рослые блондины в широких светлых брюках, ярких пуловерах и сползающих носках, которые шли медленно, озираясь по сторонам. Януш заметил среди них Гленна Уэя, того самого, с которым познакомился у Ариадны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213