ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
С тех пор он несколько раз слышал его имя. Ему рассказывала о нем довольно странные истории Ганя Вольская.
Януш был доволен тем, что Эдгар запаздывал. Он любил сидеть вот так за столиком, на тротуаре, и смотреть на стремящийся мимо него людской поток. Перед ним была решетка Люксембургского сада, за нею — яркая зелень молодой каштановой листвы и первые свечи, только начинающие распускаться, сверкали в листве, как звездочки. На тополях и платанах тоже появилась первая зелень — вернее, желтизна, легкая и прозрачная, возникавшая словно от прикосновения кисти художника.
Зеленые автобусы скапливались на Карфур Медичи и сновали во всех направлениях. Уже исчезающие с улиц Парижа трамваи еще ходили здесь к Порт д'Орлеан, переполненные невероятно разношерстной публикой.
Такая же толпа двигалась мимо столиков кафе. Это были в основном молодые люди — обитатели Латинского квартала, одетые бедно и порой весьма причудливо. Негры, высокие, худые, как жерди, и черные, как уголь, индийцы, медлительные в движениях, степенные аннамиты, девицы с рыжими, коротко остриженными волосами и мужскими проборами на непокрытых головах — вся эта до странности чужая толпа медленно стекала по бульвару к Сене. Юноши со светлыми или темными шевелюрами перекликались, как в лесу, в их тесно сбившуюся стаю порой вклинивался художник в огромной шляпе и с фантастическим голубым бантом под подбородком, или, постукивая палкой, продиралась вверх по бульвару, словно сквозь заросли молодых лиан, пожилая напудренная женщина в шляпке с цветами — то ли престарелая художница, то ли вышедшая в тираж проститутка.
В такие минуты Януш тосковал о Польше, представлял себе то тишину полей, то безмятежный рассвет в Варшаве, и внутренне готовился лететь отсюда, чувствуя, что он чужой этому миру.
А может, чужой миру вообще? Он жаждал обрести хоть какую-нибудь связь с этой толпой, с людьми, пустить здесь корни, но не знал, как этого достичь. Никогда не ощущал он более остро своей отчужденности и никчемности. Не только пестрая толпа стремилась мимо него по бульвару Сен-Мишель,— сама жизнь проходила мимо него.
Эдгар явился неожиданно. Несколько минут он стоял, глядя на задумавшегося Януша. Наконец тронул его за плечо. Януш усмехнулся.
— Пора возвращаться в Польшу,— произнес он вместо при
ветствия.— Тут мне делать нечего.
Эдгар подсел к его столику, помолчали.
— Знаешь, зачем я хотел с тобой повидаться? — начал Шиллер.— Сегодня вечером играют мой квартет у Гани Эванс. Приходи...
— У Гани? А хорошо играют? — спросил Януш.
— Разумеется. Будут несколько критиков и музыкантов. Надо практиковать такие вещи. А у меня это не получается... J'aime faire l'amour, mais je n'aime pas m'occuper de mes enfants *. He умею этим заниматься...
— А мне кажется,— сказал Януш,— что истинные произведения так или иначе станут известными. Надо только набраться немножечко терпения.
— Я должен зарабатывать,— прошептал Эдгар с грустной улыбкой.— Не всегда же можно рассчитывать на деньги Эльжуни. А родители...
Януш рассмеялся.
— Мы оба живем на деньги наших сестер. Странное стечение обстоятельств.
— Потом они будут жить за счет наших произведений. Потом — то есть после нашей смерти. Послушай, ты пишешь стихи?
Януш зарделся.
— Когда-то писал. Когда любил Ариадну.
— А теперь не любишь?
— Теперь я не пишу стихов.
— Что ты думаешь об этом уходе в монастырь? — немного погодя спросил Эдгар, не называя имени Ариадны.
— Идиотизм. Помесь истерии со снобизмом,— со злостью буркнул Януш.
— Я ничего в этом не понимаю,— откровенно признался Эдгар.
— Потому что не бываешь в обществе этих людей. Это дейст
вительно уму непостижимо. Как можно так жить?
И вдруг без всякой связи продекламировал;
Они опять помолчали, глядя на двигавшихся мимо людей. Маленькая цветочница пробивалась сквозь толпу буйных студентов, неся плоскую корзину с крохотными букетиками голубого барвинка. Януш вспомнил парк в Молинцах, густо заросшие барвинком газоны. Барвинком и плющом были покрыты и могилы возле круглой часовни.
— Ты давно читал «Куклу» Пруса? — спросил он Эдгара.
— Давненько, когда мама велела прочесть. Почти забыл.
— Не помнишь описание поездки Вокульского в Париж?
— Помню только Гейста и проблему «воздухоплавательной машины»...— ответил Эдгар с легкой иронией.
— Я и имел в виду Гейста,— оживился Януш.— Меня всегда забавлял этот символичный Гейст в позитивистском романе и к тому же переселенный в Париж. Вот и пришла мне в голову мысль: каков он — ведь это так любопытно узнать,— Гейст 1 этого города? Пожалуй, оп теперь не занимается проблемами воздухоплавательной машины?
— Полагаю, что мы увидим сегодня у Гани такого «гейста». Профессора Марре Шуара.
— Того, что расщепил атом?
— Нет, атомы уже давно расщеплены. Он фотографирует атомы...
— Ты что-нибудь понимаешь в этом?
— Мало. Мне всегда представлялось,— сказал Эдгар,— что атом — чисто умозрительная конструкция, вспомогательная гипотеза. Но раз его можно расщепить и даже сфотографировать, то, значит, он существует реально...
— Невероятно... Но я имел в виду совсем другое. Мне бы хотелось знать, каков в действительности дух этого города! Ведь то, что мы здесь видим,— всего лишь фальшивая внешняя оболочка, нечто несущественное.
— Мне кажется, что дух этого города,— медленно процедил Эдгар,— играет решающую роль для Европы. Мир не был бы тем, чем он есть, без Парижа. Париж — это нечто очень важное...
— Выходит, и Европа нечто важное? В этом я сильно сомневаюсь...— Януш очень уж горячился, произнося это богохульство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
Януш был доволен тем, что Эдгар запаздывал. Он любил сидеть вот так за столиком, на тротуаре, и смотреть на стремящийся мимо него людской поток. Перед ним была решетка Люксембургского сада, за нею — яркая зелень молодой каштановой листвы и первые свечи, только начинающие распускаться, сверкали в листве, как звездочки. На тополях и платанах тоже появилась первая зелень — вернее, желтизна, легкая и прозрачная, возникавшая словно от прикосновения кисти художника.
Зеленые автобусы скапливались на Карфур Медичи и сновали во всех направлениях. Уже исчезающие с улиц Парижа трамваи еще ходили здесь к Порт д'Орлеан, переполненные невероятно разношерстной публикой.
Такая же толпа двигалась мимо столиков кафе. Это были в основном молодые люди — обитатели Латинского квартала, одетые бедно и порой весьма причудливо. Негры, высокие, худые, как жерди, и черные, как уголь, индийцы, медлительные в движениях, степенные аннамиты, девицы с рыжими, коротко остриженными волосами и мужскими проборами на непокрытых головах — вся эта до странности чужая толпа медленно стекала по бульвару к Сене. Юноши со светлыми или темными шевелюрами перекликались, как в лесу, в их тесно сбившуюся стаю порой вклинивался художник в огромной шляпе и с фантастическим голубым бантом под подбородком, или, постукивая палкой, продиралась вверх по бульвару, словно сквозь заросли молодых лиан, пожилая напудренная женщина в шляпке с цветами — то ли престарелая художница, то ли вышедшая в тираж проститутка.
В такие минуты Януш тосковал о Польше, представлял себе то тишину полей, то безмятежный рассвет в Варшаве, и внутренне готовился лететь отсюда, чувствуя, что он чужой этому миру.
А может, чужой миру вообще? Он жаждал обрести хоть какую-нибудь связь с этой толпой, с людьми, пустить здесь корни, но не знал, как этого достичь. Никогда не ощущал он более остро своей отчужденности и никчемности. Не только пестрая толпа стремилась мимо него по бульвару Сен-Мишель,— сама жизнь проходила мимо него.
Эдгар явился неожиданно. Несколько минут он стоял, глядя на задумавшегося Януша. Наконец тронул его за плечо. Януш усмехнулся.
— Пора возвращаться в Польшу,— произнес он вместо при
ветствия.— Тут мне делать нечего.
Эдгар подсел к его столику, помолчали.
— Знаешь, зачем я хотел с тобой повидаться? — начал Шиллер.— Сегодня вечером играют мой квартет у Гани Эванс. Приходи...
— У Гани? А хорошо играют? — спросил Януш.
— Разумеется. Будут несколько критиков и музыкантов. Надо практиковать такие вещи. А у меня это не получается... J'aime faire l'amour, mais je n'aime pas m'occuper de mes enfants *. He умею этим заниматься...
— А мне кажется,— сказал Януш,— что истинные произведения так или иначе станут известными. Надо только набраться немножечко терпения.
— Я должен зарабатывать,— прошептал Эдгар с грустной улыбкой.— Не всегда же можно рассчитывать на деньги Эльжуни. А родители...
Януш рассмеялся.
— Мы оба живем на деньги наших сестер. Странное стечение обстоятельств.
— Потом они будут жить за счет наших произведений. Потом — то есть после нашей смерти. Послушай, ты пишешь стихи?
Януш зарделся.
— Когда-то писал. Когда любил Ариадну.
— А теперь не любишь?
— Теперь я не пишу стихов.
— Что ты думаешь об этом уходе в монастырь? — немного погодя спросил Эдгар, не называя имени Ариадны.
— Идиотизм. Помесь истерии со снобизмом,— со злостью буркнул Януш.
— Я ничего в этом не понимаю,— откровенно признался Эдгар.
— Потому что не бываешь в обществе этих людей. Это дейст
вительно уму непостижимо. Как можно так жить?
И вдруг без всякой связи продекламировал;
Они опять помолчали, глядя на двигавшихся мимо людей. Маленькая цветочница пробивалась сквозь толпу буйных студентов, неся плоскую корзину с крохотными букетиками голубого барвинка. Януш вспомнил парк в Молинцах, густо заросшие барвинком газоны. Барвинком и плющом были покрыты и могилы возле круглой часовни.
— Ты давно читал «Куклу» Пруса? — спросил он Эдгара.
— Давненько, когда мама велела прочесть. Почти забыл.
— Не помнишь описание поездки Вокульского в Париж?
— Помню только Гейста и проблему «воздухоплавательной машины»...— ответил Эдгар с легкой иронией.
— Я и имел в виду Гейста,— оживился Януш.— Меня всегда забавлял этот символичный Гейст в позитивистском романе и к тому же переселенный в Париж. Вот и пришла мне в голову мысль: каков он — ведь это так любопытно узнать,— Гейст 1 этого города? Пожалуй, оп теперь не занимается проблемами воздухоплавательной машины?
— Полагаю, что мы увидим сегодня у Гани такого «гейста». Профессора Марре Шуара.
— Того, что расщепил атом?
— Нет, атомы уже давно расщеплены. Он фотографирует атомы...
— Ты что-нибудь понимаешь в этом?
— Мало. Мне всегда представлялось,— сказал Эдгар,— что атом — чисто умозрительная конструкция, вспомогательная гипотеза. Но раз его можно расщепить и даже сфотографировать, то, значит, он существует реально...
— Невероятно... Но я имел в виду совсем другое. Мне бы хотелось знать, каков в действительности дух этого города! Ведь то, что мы здесь видим,— всего лишь фальшивая внешняя оболочка, нечто несущественное.
— Мне кажется, что дух этого города,— медленно процедил Эдгар,— играет решающую роль для Европы. Мир не был бы тем, чем он есть, без Парижа. Париж — это нечто очень важное...
— Выходит, и Европа нечто важное? В этом я сильно сомневаюсь...— Януш очень уж горячился, произнося это богохульство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213