У него не было ни минуты времени для серьезных размышлений. Работа на подпольных офицерских курсах, где он был уже инструктором, вечера и ночи с Марысей, страх перед каждым днем и воспоминания, которые так хотелось поскорее вытравить,— вот из чего складывалась его жизнь, беспорядочная, торопливая и пока что отвратительная. Он так хотел вырваться в Пустые Лонки! Казалось, стоит ему посидеть ночью на крыльце, особенно сейчас» в начале зимы, когда голые деревья не нарушат своим шелестом течения его мыслей, не будут баюкать его, — и он сумеет забыть о войне и крови, об этом ужасном состоянии хаоса и оторванности, в котором пребывает все вокруг, и снова станет думать, как бывало прежде, снова отыщет себя в центре мира. Но сделать это было невозможно.
Однажды декабрьским утром он вернулся домой. Тучи нависли низко, и было темно, как на рассвете, хотя часы показывали почти восемь. Он вошел в дом на Брацкой, на цыпочках прошел по лестнице и по верхнему коридору, словно и в самом деле была глубокая ночь, скользнул к себе в комнату.
С кресла (это было любимое кресло мадемуазель Потелиос, прежней обитательницы этой комнаты) поднялась мать.
Анджей был немного пьян и немного не в себе от сумбурных мыслей. Однако он взял себя в руки и глубоко вздохнул, как перед погружением в воду.
— Мама! — сказал он.
Оля с минуту стояла молча и смотрела на него.
— Ничего-то я о тебе не знаю,— произнесла она вдруг.
— Ты меня ждала?
— Всю ночь ждала, всю ночь,—- повторила Оля как-то беспомощно и отрешенно.
— Зачем?
— Хотела спросить тебя.
— Но почему ночью? — удивился Анджей. Он сел на кровать и стал переобуваться. Ему предстояло идти «на место».
— А когда? — рассердилась Оля.— Тебя ведь никогда нет дома.
Анджей уже все знал. «Еще и это!» — подумал он. Но продолжал притворяться:
— В чем дело, мама?
— Что тебе действительно известно о смерти Антося?— с усилием сказала Оля, опираясь на поручни кресла.
Анджей свистнул.
— Ты подозреваешь, что я что-то знаю, — заметил он.
— Безусловно. Ведь ты ездил туда. Ты говорил, что виделся с ним.
— Я его не ликвидировал! — сказал он со злостью.
— Анджей! — крикнула Оля.— Как ты можешь...
— А что? — спросил Анджей вызывающе.
— Как ты можешь даже думать!
— А что, разве не может брат брата? В наше-то время? А про себя подумал:
«Не все ли равно — я или моя любовница».
— Я ничего не понимаю. Как это могло случиться?
— Очень просто. Как только я выехал в Пулавы, нагрянули немцы, окружили усадьбу, ну и перестреляли всех. Я рассказывал уже сто раз.
— Да, но я не могу этого понять. Как они могли?
— Они способны и не на такое.
— И почему Валерек в тот же самый день?..
— Валерек а немцы убрали — он уже не был им нужен. Это, наверно, Тарговских и всех этих Скшетуских или Заглоб, которые там торчали.
—Ты стал такой... такой черствый.
— Тебе хотелось бы, мама, чтобы я нежничал?
— Больше мне ничего не скажешь?
— Ничего. Скажу только, что ты сентиментальна, как старая дева. Оля возмутилась:
— Какой же ты подлый. И пошла к двери. Анджей вскочил с кровати.
— Мама! — закричал он, когда она была уже на пороге.— Мама!
— Что тебе? — обернулась мать.
Анджей вдруг заключил ее в объятия, крепко прижался, спрятал лицо на ее груди.
— Ты меня еще любишь, мама?
Оля положила руку на голову сына.
— Это я должна тебя спросить. Ты ушел от меня. Анджей отстранился от нее. Подошел к окну.
— Надеюсь, ты понимаешь, мама...— сказал он едва слышно. Оля застонала, словно у нее заболело сердце.
— Не детям судить родителей.
Анджей повернулся к Оле, многозначительно посмотрел на нее.
— Кто любит, тот всегда имеет право судить. Оля прижала руки к сердцу.
— Если вообще кто-либо на этом свете имеет право судить.
— А в тот свет я не верю,— сказал Анджей и добавил нервно:— Я не осуждаю тебя, мама, можешь быть спокойна.
Он взглянул на нее еще раз — большие его глаза смотрели на нее серьезно, с тем особенным выражением, которое ей никогда не удавалось определить.
— Я очень люблю тебя, мама,— сказал он глухо.
Оля вскинула руки, будто пораженная выстрелом, закрыла лицо и, шелестя шелковым халатом, выбежала из комнаты.
Анджей с минуту стоял молча. Потом начал собираться в дорогу, поглядывая на часы.
— На Мокотов к девяти уже опаздываю,— сказал он себе.
Но не торопился. Стал перед зеркалом и, старательно натягивая перчатки, смотрел на отражение своего лица. В последнее время он исхудал и в глазах появился тревожный блеск.
«Что сказал бы обо всем этом отец?»— подумал Анджей, отходя от зеркала.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ ЕЩЕ
ОДИН КОНЦЕРТ
I
Какими путями Бронек выбирался из гетто — известно было только одному Иегове. Когда он иной раз появлялся к вечеру на Брацкой, ни Анджей, ни Геленка ничего не могли от него добиться. В ответ на все их вопросы он только загадочно улыбался.
Обычно он оставался на ночь, ночевал в каморке, рядом с комнатой Анджея, но тот прекрасно знал, что Бронек проводит ночи у Геленки. Думал, что в доме ни у кого на этот счет нет сомнений. Однако он ошибался, ибо ни панне Текле, ни Оле не приходила
в голову мысль объяснять ночные визиты Бронека подобным образом. О своем пребывании в гетто Бронек тоже ничего не рассказывал, а настойчивые расспросы парировал словами: «Не хочу сейчас об этом даже думать». И все уважали его молчание, тем более что лучше было не думать об этих ужасах, если все равно нечем помочь.
Такова была общепринятая теория. Анджей не разделял ее. Однако сам в последнее время был настолько занят, так сказать, настолько, словно бы оглушен событиями, что как-то даже не замечал, что становится все более равнодушным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203