— Почему ты?
— Я любил ее!
— Вот именно. И поэтому ты не мог выполнить этот приговор. Это было бы чем-то неуместным. Выло бы преступлением. Ведь ты бы убил ее по личным мотивам.
— А ты?
— Я ее не любил.
— А вдруг? Она ведь и тебе изменяла.
— Она всем изменяла. Выдавала нас, потому что это доставляло ей удовольствие. Она была последняя стерва.
— Не говори так.
— Благороднейший Губи-губи! Рыцарь святого Губерта!
— Не говори так.
— Впрочем, ты ничего не знаешь. Не знаешь, я ли убил.
— Не знаю. Но знаю.
— Ох, домыслы!
— Рана была спереди.
— Ох, успокойся. Как я мог иначе? Попросту вошел в кофейню утром, когда там еще никого не было. Она стояла напротив меня...
— Испугалась?
— Не ожидала. А может, ожидала.
— Ты долго целился? Минуту, две, три?..
— Вовсе не целился. Профессор сказал ерунду.
— Не такую уж ерунду.
— Так мне кажется.
— II ты не испытывал никаких личных чувств?
— Нет. А может?..
— Какие?
— Жалость. Самое большее — жалость.
— Ох, и страшен же ты,— произнес Губерт, и они снова пошли вперед.— И еще одно,— продолжал Губерт,— разреши мне взять это на себя. Вполне правдоподобно. Скажу, что это я.
— Там, где надо, знают, кто это сделал. Ведь я же не самовольно.
— Да, да. Но пусть другие думают, что это я. Тебе так будет даже удобнее.
— Свалить на другого? От этого мне не станет легче.
— Тяжело тебе?
Анджей опять остановился. Он не смотрел на Губерта. Взгляд его устремился куда-то в пространство.
— А ты что думаешь? Что это так себе, пустяки? Губерт схватил его за локоть.
— Анджей, глупый,— сказал он,— ведь мы солдаты. Анджей словно проснулся. Взглянул обычно, улыбнулся и
немного иронически, но очень печально сказал:
— Не убий!
И они разошлись, каждый в свою сторону.
VII
Когда у Лилека земля уж слишком горела под ногами (а тлела она постоянно), он приходил к Анджею. Иногда отсиживал несколько часов в его комнате днем, иногда ночевал. В кухне распоряжалась только панна Текла, которая делала вид, что не замечает парня, когда он прокрадывался по коридору.
Несколько раз Спыхала, желая потолковать с молодым Голомбеком, заходил в его комнату и заставал там Лилека. Он уже привык к нему. Спыхала расспросил о нем Анджея и проникся убеждением, что Лилеку можно полностью доверять.
Однажды он зашел к Анджею около полудня. На этот раз в комнате был один Лилек. Оторвавшись от какой-то книги, юноша взглянул на Спыхалу отсутствующим взглядом.
— Что случилось? — спросил Казимеж.
— Беда,— пробормотал Лилек.— Азя похитил Басю. Он читал «Пана Володыевского».
— А который час? — спросил Лилек.
— Двенадцатый.
— О боже,— воскликнул паренек,— я в одиннадцать обещал быть на Мокотове.
— Ого... Это нехорошо, — сказал Спыхала, не переставая улыбаться.— От такого опоздания многое зависит.
— На этот раз нет,— с некоторым смущением сказал Лилек.
Казимеж задумался.
— Ты идешь на Мокотов? — спросил он.
— Ага.
— А где Анджей?
— Не знаю. Сказал, что придет нескоро.
— Ты ночевал здесь? — спросил Спыхала.
— Ночевал.
— Ну ладно,— Спыхала перестал раздумывать.— Дам тебе один адрес. Ты пойдешь туда и скажешь: «Завтра в обычное время».
Лилек внимательно посмотрел на него.
— Не знаю,— проговорил он медленно,— не знаю, что это за дело.
Спыхала пожал плечами.
— А тебе-то что?
Лилек запнулся, но все-таки выговорил:
— Потому что не всякому делу я готов служить. Спыхала нахмурил брови.
— Прежде всего, солдат не рассуждает. Лилек упрямо взглянул на Спыхалу.
— Разные есть солдаты и разные... армии,— сказал он. Спыхала вспылил не на шутку:
— Ерунда! Сейчас есть только одна армия: та, которая борется с немцами. Так идешь на Мокотов или нет?
— Для себя я уже опоздал.
— А для меня нет. Идешь?
— А вы не подумали о том,— осторожно сказал Лилек,— что я могу выболтать этот адрес?
— Подумал. Ничего тебе это не даст,— буркнул Спыхала.— Впрочем, я убежден. Тебе можно доверять, как Анджею.
Лилек улыбнулся. Улыбка изменила его лицо.
— Можете мне доверять.
С этих пор Спыхала посылал Лилека то туда, то сюда. Правда, нечасто, поскольку понял, что тот провалился и не имеет достаточно надежных документов. Удостоверение о том, что он работает в типографии, обслуживающей немцев, было подделано наивно и не вызывало доверия. Парень мог попасться в любую минуту.
По профессии Лилек был наборщиком. Анджей знал об этом и сказал Спыхале. Это навело Казимежа на догадку: Лилек был связан с каким-нибудь подпольным изданием. Конечно, он не спрашивал его об этом. Впрочем, не трудно было догадаться, что это была типография ППР.
Занятый своими делами, Спыхала мало знал о работе недавно возникшей организации и не придавал ей значения: ему и в голову не приходило, что это могло быть нечто серьезное. Но со временем Лилек стал выходить у него из повиновения. Попросту не желал ему помогать в передаче сведений, хотя все они, как и то, первое, звучали одинаково невинно.
Постепенно, хотя они так редко виделись, между ними назревал конфликт, который вспыхнул наконец в один из весенних дней того памятного периода.
В очень сдержанных словах Лилек объяснил, что не намерен помогать буржуазной организации. Спыхала взбеленился и назвал его мерзким прихвостнем Советов. Они расстались в комнате Анджея. Спыхала потом ушел к себе, испытывая некоторое беспокойство, хоть и верил в порядочность Лилека. У него даже мелькнула мысль, что следовало бы обезвредить Лилека тем или иным способом. Но пока отказался от этой мысли. Опасность грозила отовсюду, могла обрушиться совсем с другой стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203