ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Потом где-то в передних рядах раздавался тихий окрик, что-то хрустело, и рота двигалась дальше.
На третьем часу марша кто-то ткнул Антека в бок.
— Что спишь, Голомбек? Тебя зовут... Выходи!
Он очутился на краю шоссе с пятью другими солдатами. Какой-то поручик отвел их в глубь леса. Троих оставил на месте с аппаратом, остальных повел дальше между деревьями, сквозь которые проглядывали серебристые пятна лунного света. Те, что пошли за поручиком, тянули телефонный провод, перекидывая его с ветки на ветку.
Перед уходом поручик наказал:
— Ждите здесь, вам передадут, что надо делать.
Потом бросил на ходу позывной и исчез. Оставшись в темноте, они договорились по очереди дежурить у аппарата, и Антек, так и не разобравшись толком, когда его очередь, заснул.
Когда он проснулся, было уже светло. Двое солдат в одних рубахах сидели рядом и ели черный хлеб. В лесу стояла полная тишина.
— Эй, Голомбек,— сказал один из них, белесый Вилек,— и мешке у тебя что-нибудь есть?
— А что у меня может быть? — ответил Антек, протирая глаза.— То же, что и у вас,— хлеб.
— Гляньте на него, этакая варшавская штучка — и пожрать ничего не прихватил.
— А мы думали,— добавил Вилек,— что у тебя ананасы.
— На сухой хлеб родина дорогая нас посадила,— сказал второй — маленький, чернявый, кажется, железнодорожник.
— Скажи еще спасибо, что хлеб грызешь, а не землю,— сказал Вилек.
— Вот погоди, погоди! — закричал чернявый.— Посидим здесь еще немного — и землю грызть будем. Фриц того и гляди припрется...
— Да вы что, вы что? — выдавил Антек, с трудом возвращаясь к действительности.
— Собаки ночью за лесом лаяли, вон в той стороне,— указал Вилек.— Ступай, Голомбек, погляди, нет ли там чего. Может, молока раздобудешь или еще чего-нибудь, а?
— И верно, слетай, Голомбек, в ту сторону.
Голомбек не очень-то мог «летать», так как основательно стер ноги, но все же пошел в указанном направлении. Хотя было еще очень рано, и ночь была холодная, воздух уже предвещал жару. Неимоверно обильная роса отягощала листья высоких папоротников и сверкала в густых зарослях брусники и черники. Твердые листики ягодника, кое-где уже зарумянившиеся, блестели, как стекло. Пробираясь сквозь лесную чащу, Антек ловил себя на странном чувстве, что он пробуждается от неприятного сна. По мере того как он шел вперед, знакомое каждому ощущение, что ты уже видел когда-то этот пейзаж, эти деревья и эти заросли, переходило в уверенность, что он попал в знакомые места. Он прибавил шагу, забыв о стертых ногах, а когда среди редких сосен начала просвечивать поляна, вернее, поле,— побежал. Выйдя на опушку, он остановился как вкопанный и глубоко втянул воздух. Да, перед ним была знакомая и такая спокойная сейчас картина. Поле, начиная от леса, веером спускалось вниз, покрытое побуревшими плетями картофельной ботвы, а внизу белой полосой тянулось знакомое шоссе. За шоссе виднелись хата и постройки, хата была низкая, но большая и чистая; из нее как раз вышла высокая, прямая, как натянутая струна, девушка.
— Анелька, Анелька! — закричал Антек, сознавая, что крик не долетит до женщины, и даже сам удивился звучанию своего голоса — такая в нем была радость и страх. Еще минуту назад он думал, что просыпается, узнавая знакомые предметы, а сейчас ему показалось, что все это опять во сне и сон такой приятный — привиделось вновь обретенное детство. И тут же стало страшно, что крик его развеет эту картину и снова останутся только страх, боль в ногах, усталость и невероятная бессмыслица войны.
— Анелька, Анелька!—повторил он уже еле слышно; повторяя это имя, он даже не хотел окликнуть ее, а только сам себе называл явление, которое видел перед собой.
Хата бабки не исчезала, оставаясь реальностью, но такой же реальностью была и война: откуда-то издалека — не с востока и не с севера — донеслись раскаты артиллерийских залпов.
Антек побежал с холма по картофельному полю, спотыкаясь и кувыркаясь, как заяц, и все твердил имя бабкиной воспитанницы. А Анеля тем временем вышла за ворота и, держась в тени двух вишен, стоящих у плетня, встала на шоссе и, прикрыв глаза от солнца, смотрела то в одну, то в другую сторону. На картофельное поле она, конечно, даже не взглянула. И обернулась только на топот солдата, который бежал к ней, спотыкаясь. Она вздрогнула, насторожилась и зашла за плетень, как будто это могло защитить ее.
Антек подбежал к плетню и, тяжело дыша, ухватился за него:
— Анелька! Не узнаешь?
— Антек! — помолчав, воскликнула та.— Господи! Откуда ты здесь?
— Стою с товарищами в лесу!
— Езус-Мария, а родители только что уехали...
— Чьи родители?
— Да твои же! С Геленкой. Минут десять, ну, пятнадцать... На автомобиле. Выехали в полночь из Варшавы, хотели до свету в Пустые Лонки добраться. Но тут отцу стало плохо, тетка их не пустила (старую Голомбекову она называла теткой), ну и провозились. Всего каких-то десять минут...
— А зачем они туда поехали?
— Ты что, не знаешь? Все же бегут из Варшавы...
— Как это все?
— Ну, может...
— И Варшаву не будут защищать?
—- А я почем знаю? По шоссе народ так валом и валит... Пани Оля говорила... А тут спокойно, потому как проселок...
— Зачем же они в Пустые Лонки поехали?
— А я почем знаю? Не знаю... Бегут люди, только бы куда-нибудь убежать. Еврея из Острува на шоссе убили... К нам ехал.
— Бабка спит? — спросил Антек, лишь бы что-то сказать, лишь бы прервать этот невероятный сон. А потом снова затвердил: — Родители уехали... Родители уехали...
Вся эта история почему-то встревожила его, хотя оснований для беспокойства, вообще говоря, не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
На третьем часу марша кто-то ткнул Антека в бок.
— Что спишь, Голомбек? Тебя зовут... Выходи!
Он очутился на краю шоссе с пятью другими солдатами. Какой-то поручик отвел их в глубь леса. Троих оставил на месте с аппаратом, остальных повел дальше между деревьями, сквозь которые проглядывали серебристые пятна лунного света. Те, что пошли за поручиком, тянули телефонный провод, перекидывая его с ветки на ветку.
Перед уходом поручик наказал:
— Ждите здесь, вам передадут, что надо делать.
Потом бросил на ходу позывной и исчез. Оставшись в темноте, они договорились по очереди дежурить у аппарата, и Антек, так и не разобравшись толком, когда его очередь, заснул.
Когда он проснулся, было уже светло. Двое солдат в одних рубахах сидели рядом и ели черный хлеб. В лесу стояла полная тишина.
— Эй, Голомбек,— сказал один из них, белесый Вилек,— и мешке у тебя что-нибудь есть?
— А что у меня может быть? — ответил Антек, протирая глаза.— То же, что и у вас,— хлеб.
— Гляньте на него, этакая варшавская штучка — и пожрать ничего не прихватил.
— А мы думали,— добавил Вилек,— что у тебя ананасы.
— На сухой хлеб родина дорогая нас посадила,— сказал второй — маленький, чернявый, кажется, железнодорожник.
— Скажи еще спасибо, что хлеб грызешь, а не землю,— сказал Вилек.
— Вот погоди, погоди! — закричал чернявый.— Посидим здесь еще немного — и землю грызть будем. Фриц того и гляди припрется...
— Да вы что, вы что? — выдавил Антек, с трудом возвращаясь к действительности.
— Собаки ночью за лесом лаяли, вон в той стороне,— указал Вилек.— Ступай, Голомбек, погляди, нет ли там чего. Может, молока раздобудешь или еще чего-нибудь, а?
— И верно, слетай, Голомбек, в ту сторону.
Голомбек не очень-то мог «летать», так как основательно стер ноги, но все же пошел в указанном направлении. Хотя было еще очень рано, и ночь была холодная, воздух уже предвещал жару. Неимоверно обильная роса отягощала листья высоких папоротников и сверкала в густых зарослях брусники и черники. Твердые листики ягодника, кое-где уже зарумянившиеся, блестели, как стекло. Пробираясь сквозь лесную чащу, Антек ловил себя на странном чувстве, что он пробуждается от неприятного сна. По мере того как он шел вперед, знакомое каждому ощущение, что ты уже видел когда-то этот пейзаж, эти деревья и эти заросли, переходило в уверенность, что он попал в знакомые места. Он прибавил шагу, забыв о стертых ногах, а когда среди редких сосен начала просвечивать поляна, вернее, поле,— побежал. Выйдя на опушку, он остановился как вкопанный и глубоко втянул воздух. Да, перед ним была знакомая и такая спокойная сейчас картина. Поле, начиная от леса, веером спускалось вниз, покрытое побуревшими плетями картофельной ботвы, а внизу белой полосой тянулось знакомое шоссе. За шоссе виднелись хата и постройки, хата была низкая, но большая и чистая; из нее как раз вышла высокая, прямая, как натянутая струна, девушка.
— Анелька, Анелька! — закричал Антек, сознавая, что крик не долетит до женщины, и даже сам удивился звучанию своего голоса — такая в нем была радость и страх. Еще минуту назад он думал, что просыпается, узнавая знакомые предметы, а сейчас ему показалось, что все это опять во сне и сон такой приятный — привиделось вновь обретенное детство. И тут же стало страшно, что крик его развеет эту картину и снова останутся только страх, боль в ногах, усталость и невероятная бессмыслица войны.
— Анелька, Анелька!—повторил он уже еле слышно; повторяя это имя, он даже не хотел окликнуть ее, а только сам себе называл явление, которое видел перед собой.
Хата бабки не исчезала, оставаясь реальностью, но такой же реальностью была и война: откуда-то издалека — не с востока и не с севера — донеслись раскаты артиллерийских залпов.
Антек побежал с холма по картофельному полю, спотыкаясь и кувыркаясь, как заяц, и все твердил имя бабкиной воспитанницы. А Анеля тем временем вышла за ворота и, держась в тени двух вишен, стоящих у плетня, встала на шоссе и, прикрыв глаза от солнца, смотрела то в одну, то в другую сторону. На картофельное поле она, конечно, даже не взглянула. И обернулась только на топот солдата, который бежал к ней, спотыкаясь. Она вздрогнула, насторожилась и зашла за плетень, как будто это могло защитить ее.
Антек подбежал к плетню и, тяжело дыша, ухватился за него:
— Анелька! Не узнаешь?
— Антек! — помолчав, воскликнула та.— Господи! Откуда ты здесь?
— Стою с товарищами в лесу!
— Езус-Мария, а родители только что уехали...
— Чьи родители?
— Да твои же! С Геленкой. Минут десять, ну, пятнадцать... На автомобиле. Выехали в полночь из Варшавы, хотели до свету в Пустые Лонки добраться. Но тут отцу стало плохо, тетка их не пустила (старую Голомбекову она называла теткой), ну и провозились. Всего каких-то десять минут...
— А зачем они туда поехали?
— Ты что, не знаешь? Все же бегут из Варшавы...
— Как это все?
— Ну, может...
— И Варшаву не будут защищать?
—- А я почем знаю? По шоссе народ так валом и валит... Пани Оля говорила... А тут спокойно, потому как проселок...
— Зачем же они в Пустые Лонки поехали?
— А я почем знаю? Не знаю... Бегут люди, только бы куда-нибудь убежать. Еврея из Острува на шоссе убили... К нам ехал.
— Бабка спит? — спросил Антек, лишь бы что-то сказать, лишь бы прервать этот невероятный сон. А потом снова затвердил: — Родители уехали... Родители уехали...
Вся эта история почему-то встревожила его, хотя оснований для беспокойства, вообще говоря, не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203