— И абсолютно несправедливо. Что же мне было делать?
— Да...— произнес Спыхала, точно думая о чем-то другом.— Что же вам было делать?
Оля взглянула на Спыхалу, и на миг глаза их встретились. Спыхала быстро перевел взгляд на вошедшую Ройскую.
— Прошу прощения, — сказала пани Эвелина, — но вода никак не закипала, — и поставила на стол поднос с кофейником.
Увидев в глубине холла Анджея, она встревоженно спросила!
— Почему Анджей плачет?
Оля молчала. И только через минуту Спыхала ответил: —- Правительство, президент Мосьцицкий и маршал Рыдз-Смиглы покинули пределы Польши.
X
В начале войны, когда по Сохачевскому шоссе двинулись толпы беженцев и покатились возы, пушки, разбитые автомобили и пешие, кое-кто сворачивал в каштановую аллею, тянувшуюся на каких-нибудь двести метров, и заходил в Коморов. Януш не хотел никого видеть, он был до того ошеломлен происходящим, что даже не мог ни с кем разговаривать. Поэтому со всеми, кого занесло в Коморов, имела дело «Жермена». У ворот стояла большая кадушка с молоком, и кто хотел — мог напиться. В пекарне, примыкавшей к дворовой кухне, беспрерывно пекли хлеб, который почти весь исчезал в дорожных мешках беженцев.
Но уже через несколько дней толпа поредела, а потом люди и вовсе перестали заходить в усадьбу. Ядвига велела прекратить выпечку хлеба и поставить кадушку в молочную. Януш не мог понять, в чем дело. И даже спросил об этом Игнаца.
— Торопятся, стало быть,— ответил конюх.
— Куда торопятся?
— В Варшаву. Немец на пятки наступает. Некогда по сторонам оглядываться...
Уснуть ночью было трудно. За Сохачевом так и грохотало, вернее, просто стоял беспрестанный протяжный гул, небо над Пущей Кампиносской было светлое и розовое, и по этому розовеющему небу мелькали искры и трепетные вспышки, как будто там полыхало северное сияние. А поблизости на шоссе всю ночь ясно слышался непрерывный гуд, словно жужжание огромного роя насекомых.
В то утро — было это 6 сентября — Игнац сказал, что немцы появились на востоке от Коморова. Они в обход подошли к Варшаве. И окружили ее. Движение приостановилось. Но с запада все еще напирали люди, обозы, грузовики и разбитые воинские части. Миновав каштановую аллею, ведущую к усадьбе Януша, поток, очевидно, наткнулся на немцев. Послышалась беспорядочная стрельба. Шоссе так и забурлило. Беженцы рванулись обратно, кинулись в стороны. Каштановую аллею снова заполнили люди. Они ложились под деревья, прятались за стволы. Огонь на шоссе велся дружный. Перестрелка приобретала классический характер.
Януш беспокойно ходил из комнаты в комнату. В «детской» он нашел книжку, оставленную Мальским. Толстая монография о Бахе. Раскрыл наугад и наткнулся на какую-то музыкальную фразу. Черные точки нот, казалось ему, соответствовали ритму выстрелов на шоссе.
Из кухни вышла встревоженная Ядвига.
— Что это, настоящий бой? — спросил Януш.
— На шоссе...— только и сказала она и вновь исчезла. Неожиданно раздался пушечный выстрел как будто под самыми окнами.
В доме задребезжали все стекла. Одно, кажется, в комнатке наверху, даже вылетело. Послышался тонкий звон осколков. Вновь появилась Ядвига:
— Ой, немцы дома вдоль шоссе жгут.
Януш вышел на крыльцо. Над каштановой аллеей поднимались дым и пламя.
Игнац стоял неподалеку от дома.
— Только бы нас не спалили. . Появился пан Фибих.
— Там какие-то гражданские стреляют... Не военные вовсе,— сказал он.
— На шоссе пусто, как в степи,— добавил Игнац.
— Наши вроде наступают...— сказала Ядвига.
Януша начала раздражать эта неясность. Понять было невозможно, что творится вокруг. В Коморов, кроме бежавших издалека и совершенно невменяемых людей, никто не заглядывал.
Так длилось до самой ночи.
Выстрелы становились все реже. Стихало. Януш уже почти спал — после полуночи он обычно засыпал на час-другой. Но этот постепенно затихающий бой на шоссе встревожил его и отогнал сон. В то же время гул за лесом явно нарастал. Ночь была светлая и теплая, как все ночи в начале войны. Он накинул халат и вновь вышел во двор. По широкому двору промелькнуло несколько тепой. Они двигались к воротам. Януш тоже направился к воротам.
Возле ворот толпились люди. Они молча смотрели в сторону шоссе, стараясь что-то разглядеть сквозь густую листву каштанов. Тут были и Игнац, и пан Фибих, и еще кто-то.
Заметив Януша, они слегка посторонились, точно молча принимали его в свое общество.
— Что там творится? — спросил Януш.
— На шоссе тихо. Похоже, что немцы взяли верх,— сказал Фибих, а кто-то из конюхов громко крякнул.
— Это верно? — несмело спросил Януш.
И точно в ответ на эти слова на шоссе раздалось несколько беспорядочных винтовочных выстрелов. Выстрелы эти в тишине светлой осенней ночи казались особенно выразительными и резкими. Но вот винтовки стали бить равномернее. Все начиналось сызнова. Столпившиеся у ворот люди дважды слышали, как мимо них с жалобным струнным звучанием пролетела пуля.
— Пули летают,— сказал пан Фибих,— пошли-ка лучше домой.
Остальные не послушались. Выстрелы на шоссе то стихали, то вновь звучали, как агогические фортепьянные пассажи. Вдруг раздался дружный залп.
— Ого, снова пошла драчка,— сказал Игнац. Януш ничего не понимал.
— Что там творится? — повторил он.
— Кто-то хочет задержать немцев на шоссе,— сказал один из конюхов.
— Наши там,— вздохнул Игнац.
— Пан граф,— спросил конюх,— а у вас оружия дома нет?
— У меня? Оружия? — удивился Януш.— Нет, откуда...
— Жалко, пошли бы на помощь.
— Много бы от тебя проку было! — пренебрежительно сказал Фибих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203