В ней с легкостью отрекались от всего, что было некогда достигнуто, и казалось даже, что почтенные жрицы испытывают удовлетворение, взывая: «Верни нам, господи, отчизну и свободу!» Слова эти напоминали им молодость и неволю. Но для молодых людей эта молитва была непереносима. Анджей, забредший сюда в первый же день по приезде, не мог этого выдержать. Возмутив набожных старушек, он демонстративно покинул святую обитель в самый разгар богослужения.
Тем не менее эти сборища под сводом усадебной часовни лишали его покоя. Рано они начинались — Анджей не входил в часовню, а бродил поблизости, в тени высоких деревьев. Старые дубы и липы, знакомые ему с детства, теперь преобразились: они напомнили Анджею ясени в Робке и последнюю летнюю экскурсию. Казалось, от нее отделяют годы — а ведь минуло-то всего несколько недель. Анджей остро переживал свое одиночество. Геленку он избегал — с ней были связаны воспоминания о летних счастливых днях; к тому же ее, почему-то только ее, Анджей винил в этом странном исчезновении отца.
Он боялся присаживаться на крыльцо дома — это вызывало какие-то неопределенные мечтания, которые — он хорошо это знал — были сейчас неуместны. Скрытый в тени больших деревьев, он смотрел на освещенную дверь часовенки и все никак не мог примириться с мыслью, что только это теперь и осталось людям. Анджей не мог бы выразить мысли, теснившиеся в его голове. Они были неясные и уводили его далеко от действительности. Просто-напросто он еще не отдавал себе отчета в том, что произошло, и не умел, разумеется, определить свое отношение к этому. Знал только, что не может спокойно слушать беспомощные, слезные слова молитвы, и что ему нужно нечто совсем иное. Но что именно?
Вопрос этот очень легко, хотя, может, и по-детски, решал для себя Ромек. Он собрался «в дорогу», словно такой выход был самым легким и естественным.
— Куда же ты поедешь? — спрашивал Анджей, встретившись с Ромеком против открытой двери часовни в один из теплых вечеров, которые установились в ту осень в Пустых Лонках да и повсюду в стране.
— Еще не знаю,— сказал Ромек,— но в Пустых Лонках я ответа не найду.
— Вообще Пустые Лонки больше ни на что не дают ответа,— сказал Анджей. Ромек молчал, и, думая, что тот не понял его, Анджей продолжал: — Как-то я целую ночь просидел на этом крыльце, думалось, что нашел ответы на все свои вопросы. Это было не так давно, совсем недавно, а кажется, что с тех пор прошла целая жизнь. Я был наивным ребенком.
Он замолчал, зная, что Ромек по-прежнему не понимает его. Ромек кашлянул.
— Знаешь,— сказал он,— мне кажется, нельзя дальше так сидеть.
— И мне тоже,— согласился Анджей.
Но произнес это неискренне. В ту же минуту, как он присоединился к Ромеку, к его решению уехать, Анджею стало ужасно жаль всего, что окружало его здесь. Он понимал, что обязан что-то предпринять, как-то действовать, но эти высокие деревья, этот покосившийся дом с двумя башенками, шелест кленов под окном и даже эти разговоры в тени сада, даже слезные молебствия, долетающие из освещенной восковыми свечами часовенки,— все это был мягкий и теплый мир, который он, Анджей, до сих пор считал своим миром. Сидеть бы здесь, да так и оставаться, спрятав голову в песок польской деревни, — вот идеальный выход...
Конечно, он подумал и о Касе. Теплое и словно бы неосознанное чувство к ней тоже связано с этим домом, с парком, с прогулками в костел. Вспомнилась и ризница. Пахли увядшие листья, и в темноте было так тихо, что просто невозможно было представить себе, что где-то совсем близко люди стреляют в людей.
— Последняя тишина,— сказал Анджей Еслух, скорее самому себе, чем Ромеку.— Последняя тишина,— повторил он.
Ромек снова кашлянул, словно бы напоминая Анджею о своем существовании, а вообще-то он бодрился, слегка побаиваясь суждений Анджея.
— Ты все это очень близко к сердцу принимаешь,— сказал он, набравшись храбрости в темноте.
Ему хотелось поговорить о самом важном, но он чувствовал, что Анджею это сейчас вовсе не нужно.
Только после долгого молчания Анджей сказал:
— Знаешь, мне кажется, я совсем бабой стал, раскис от всего этого... Да еще с отцом история...
— Как это могло случиться?
— Ты же слышал, что они рассказывают,— ответил Анджей.
— Да, конечно,— Ромек задумался,— и все-таки не верится. Чтобы твой фатер не вернулся?
— Не пойму, куда он мог уехать?
— Какие отношения были у твоих родителей? — деловито спросил Ромек.
Анджей помолчал. Ему было неприятно, что Ромек вмешивается в эти дела, и в то же время хотелось наконец выговориться. К счастью, было темно и разговор получался как бы безличный.
— Почем я знаю? — сказал Анджей.— Внешне все как будто выглядело хорошо. Но ведь никогда не известно... Нет, они не подходили друг к другу. А уж мамины родственнички, те не очень-то и признавали моего отца.— Он поправился: — Не признают... Знаешь, с дядей Валерием всегда были нелады. Помню, я еще ребенком был... Валерек в открытую действовал, но мне кажется, и все остальные в Пустых Лонках относились к отцу не лучше. Только бабушка его любила, и он ее очень уважал... Думаю, что отец-то любил мать... Только мама... Что-то там было в этой Одессе — не могу понять. Мама и сама-тог кажется, не знает, как вышло, что она согласилась на этот брак. Мама любила другого... Конечно, Анджею было известно, кого любила мама, но сказать об этом не поворачивался язык. Уж очень стыдно было, к тому же Спыхала только что был тут и Ромек мог сделать вывод, неприятный сейчас Анджею. Трудно было даже произнести эту фамилию. Анджею казалось, что она могла спугнуть тишину, тот остаток покоя, который был ему сейчас так важен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203