Кресла сейчас не было, но на стенах всё ещё висели книжные полки. Однако полки были совершенно пустые: ни книг, ни скляночек, ни связок сухой травы на стенах. Она посмотрела на пол. Домик занимал почти всю комнату, да ещё конь. И всё равно она разглядела слабые очертания рисунка, линии которого в кукольном домике были куда яснее.
Слабый звон отвлёк внимание Лорри. Сабина снова хватала лапкой цепочку ключа, торчавшего в одном из ящиков. Теперь Лорри, не раздумывая, нагнулась к домику, как будто сама мисс Эшмид сказала ей сделать так. Она опустилась на колени и повернула ключ, затем выдвинула ящик. Это был другой, не тот, в котором лежали куклы Финеаса и Фебы, а следующий. И Лорри вовсе не удивилась, увидев там ещё две маленькие фигурки.
Одна была чуть больше, чем и Финеас, и Феба, вторая – гораздо меньше. Сначала она достала большую. Кожа на лице и руках куклы была светло-коричневого цвета, а волосы, немного выбивавшиеся из-под чепца с оборочками, такого, как у Халли, были чёрными и курчавыми. Платье было тоже похоже на платье Халли. Только цвет другой – это было бледно-жёлтого цвета с белыми цветочками величиной с булавочную головку. И поверх платья был одет точно такой же фартук, длиной почти до самого подола широкой юбки.
Вторая кукла, поменьше, была мальчиком, гораздо младше, чем Финеас, одетым в рубашку в мелкую-мелкую красно-белую клеточку и голубые штаны, а вокруг шеи был повязан красный шейный платок. Его кожа имела такой же светло-коричневый оттенок, что и у большой куклы, и точно так же голова была покрыта мелкими чёрными, как смоль, кудряшками.
Лорри положила куклу-женщину на колени, и взяла в руки мальчика. Её в который раз изумила тонко сшитая одежда. Как же можно шить столь крохотные вещи с такой точностью? Она услышала тихий скрип…
И подняла глаза. Стенка домика снова медленно приоткрылась, причём в этот раз Сабина не имела к этому никакого отношения. Перед Лорри вновь появились кухня, зелёная спальня и маленькая комната с рисунком на полу, двойник той, в которой она сейчас сидела.
В кухне вместо стряпни пирога полным ходом шла подготовка к обеду. Казалось, обед уже был в самом разгаре, и на стол должны были подавать очередное блюдо. На кухонных столах поджидали глубокие и мелкие тарелки, а вся плита была уставлена кастрюльками и горшками.
Лорри поставила куклу-женщину рядом с кухонным столом и попробовала поставить мальчика рядом с плитой. Только он почему-то не хотел – или не мог – стоять. Наконец она усадила его на стул.
А потом между Лорри и домом снова пронёсся снежный вихрь. И когда он рассеялся, Лорри обнаружила, что сидит не в седле, как ей поначалу показалось, а в санях. Белый меховой полог укрывал её до самых плеч, а голова была упрятана под капюшон, отороченный мехом. Лорри сразу почувствовала, что сидит в санях не одна, и тут же оглянулась, чтобы глянуть на попутчика.
Попутчица тоже была в меховом капюшоне. Уже вечерело, и в красноватом свете опушка капюшона сияла белым. Лотта правила санями умелой тренированной рукой. Это были небольшие сани в виде лебедя, с гордо изогнутой шеей и высоко поднятой головой. Лошадь, тянувшая сани, тоже была белой, зато упряжь – красной, как и сам капюшон Лотты. Серебряные колокольцы позвякивали в такт лёгкому бегу. Лежавшие у них на коленях сосновые ветки пахли смолой. Рождественский запах.
– С Рождеством, Лорри! – голос Лотты прозвучал вполне отчётливо, несмотря на звон колокольчиков. Это была уже не девочка-подросток, а молодая девушка, но она оставалась всё той же Лоттой. Лорри улыбнулась в ответ:
– С Рождеством!
Это было так здорово, скакать по заснеженной дороге, со звоном бубенцов, с запахом сосны, со всем остальным… Но впереди, вопреки ожиданиям, Лорри не увидела красных кирпичных стен. Если они и ехали к Дому-Восьмистенку, то он был ещё далеко.
– Веткой падуба украсим! – пропела Лотта. – Падуба у нас нет, зато есть сосновые ветки. Это славный праздник, Лорри.
– Да!
Снег летел из-под копыт коня, ударяя в выгнутые крылья лебедя, защищавшие ездоков. Было очень холодно, и у Лорри даже замёрз кончик носа, но ей всё равно было очень тепло. Она чуть пошевелила руками и обнаружила, что под пологом они не только одеты в рукавички, но ещё и упрятаны в муфту.
– А куда мы едем? – отважилась спросить Лорри. Дом-Восьмистенок всё ещё не показывался, хотя они уже проехали два поворота и теперь перед ними открылась гладкая равнина, по которой бежала укатанная колея дороги.
Лорри тряхнула вожжами, словно подгоняя коня.
– Я… – начала было она, он слова заглушил долгий печальный вой. Конь заржал. К ним бежало двое собак, а за ними скакали всадники. Лота натянула вожжи, и колокольчики протестующе звякнули. Конь перешёл на шаги остановился.
Лорри пробрала дрожь. Такого она раньше не чувствовала. В этих псах, во всадниках, скакавших позади, было что-то страшное… Она ещё не поняла, почему испуганно дрожит, когда услышала тихий голос Лотты:
– Ты чувствуешь их мысли, Лорри. Они несутся над снегом, как чёрная тень, омрачая всё вокруг. Это их чёрные дела и чёрные замыслы несутся впереди них, и мы слышим их запах.
Ветер дунул им в лицо, и Лорри действительно почувствовала застоявшийся зловонный запах. А Лотта продолжала:
– Ты слышишь запах страха, Лорри. И никогда не забывай, что у страха есть побег, и побег этот – жестокость. Охотники и жертвы, те, кто бежит, и те, кто догоняет.
Одна из собак добежала до саней, задрала морду и залаяла. Лота тоненько и пронзительно свистнула – всего раз или два, но пёс заскулил и бросился обратно.
– Ваш покорный слуга, мэм, – Лорри так внимательно следила за собаками, что не заметила, как первый всадник галопом подскакал к саням со стороны Лотты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46