— голубые глаза и округлившийся рот выражали крайнее изумление. — В это я, зная породу йонхеера, едва ли поверю.Туманные намёки, полузабытые рассказы о дурной репутации глав Дома Норрисов из семейной истории внезапно соединились вместе в сознании Лоренса, впервые образовав полную картину. Догадка вполне объясняла наличие подобного огромного пакгауза в маленькой рыбацкой деревне, существование этой самой комнаты, связь между капитаном Смитсом и Домом Норрисов.— Контрабанда, — тихо проговорил он.Капитан Смитс изобразил одной из своих больших рук нечто, что, по его мнению, должно было называться грациозным жестом.— Что касается меня, то я предпочитаю старое название этого дела — свободная торговля.— Но я считал, что это занятие исчезло сотни лет назад!— Ну, что правда, то правда, — лицо капитана приняло почти тоскливое выражение, — теперь совсем не то, что во времена моего прадеда, минхеер, когда честный человек мог привезти добрый груз и полгода жить на доход от него. Но мы достаточно практиковались, чтобы не забыть большинство уловок этой торговли. А в нынешнее тяжёлое время нам понадобится каждая хитрость и уловка, которые мы сможем вспомнить. Чёрт побери — это так же верно, как то, что я голландец!— Это так, — кивнул Клаас. — И это одна из причин, почему старый туан послал вас сюда, к капитану Смитсу, минхеер. Эти чёрные псы могут считать, что перекроют каждую дорогу, но на побережье имеются люди, рождённые для такого занятия так же, как вы, Норрисы, рождены для вашей купли-продажи драгоценностей. Они знают каждый изгиб и поворот побережья от Северного моря до Бискайского залива, каждую песчаную отмель и скалистый риф, каждого подверженного подкупу охранника и нечестного полицейского в гавани, как дети знают слова в своём букваре. И…— И, — блаженно выдохнул Вим Смитс, сложив руки на животе, — какой же мы будем занозой им в заднице! Какими сетями для ног! Какими тупыми мы будем, совершенно не способными выполнять приказы этой расы господ! Но какими старательными, о, какими чрезвычайно старательными! Мы всегда будем прилагать все усилия, и наша ли в том вина, если сама судьба восстанет против нас. Это та же самая игра, в какую мы играли, когда изгоняли испанцев. Мы тогда достаточно напрактиковались. Но, конечно, нам потребуются кое-какие контакты по ту сторону границы. Вот где вы можете помочь, минхеер. В Лондоне есть человек — ещё два года назад он многое бы отдал, чтобы настигнуть нас, но теперь, я думаю, он будет очень, очень рад встретиться и поговорить с любым, кого мы сможем послать к нему. Вы поедете к нему, взяв определённые бумаги. Видите, мы составили планы за это время.Непоколебимая уверенность Вима Смитса в будущем и в успехе его «планов» убеждала — по крайней мере, пока слышался голос капитана.— Я сделаю, что смогу…Но капитан воспринял подобный ответ, как нечто само собой разумеющееся. Было совершенно ясно, что Вим Смитс привык к безоговорочному подчинению. Он уже повернулся к своим сыновьям.— Эй, Флип, подними-ка свою толстую тушу наверх, на землю, — пока твои плоские лапы не пустили здесь корни. Найди Яна и посмотри, чисто ли ещё у нас на пути. Мы должны уйти с отливом, если сможем. Ты знаешь, — продолжал он, когда Флип пропал из виду, — а ведь именно мы, моряки, очистили страну от напыщенных испанцев в старые дни — Морские Бродяги. Старое название хорошо и сегодня. Если нацистские стервятники добьются своего, мы все станем бродягами довольно скоро.— Всё чисто, — долетел шёпот с крыши. — Этот Спаркенбом ушёл на болотную дорогу, Хини видел его. И никаких признаков чёрных шинелей, рыщущих во круг. Флип ждёт с яликом.— Хорошо, хорошо! Тогда пришло время уходить…— А кто такой этот Спаркенбом? — Клаас сидел, лениво развалившись на перевёрнутом ящике в углу. Он праздно играл с ножом, извлечённым из ножен, вертя серебряное лезвие между пальцев.— Мы точно не знаем, — капитан Смитс поднял широкие плечи в подчёркнутом пожатии. — Но нам не нравится вид его паруса. Всегда найдутся такие, кто подтявкивает новым хозяевам. А Спаркенбом много говорит — но не говорит ничего. Потом он слушает, что говорят другие. Теперь, Йорни, ты останешься здесь…Но прежде чем младший сын Смитса смог высказать свой мгновенный протест против этого приказа, вмешался Клаас.— Нет! — он лениво поднялся на ноги, вытянув своё тощее тело во весь рост. И теперь он выглядел не как старик — каким Лоренс всегда считал его — и даже не человеком средних лет. О, он выглядел определённо опасным человеком. — Я останусь здесь, Вим.— Но разве ты не поедешь в Англию? — Лоренс чуть не добавил «со мной». Но почему-то ему совершенно не хотелось говорить это вслух, это звучало бы слишком похоже на то, что он не хочет ехать один. Юноша беспокоился о том, чтобы не показать этому новому и тревожащему его Клаасу ничего, что могло бы иметь привкус слабости.— Нет. Здесь имеется работа для такого, как я, чтобы приложить руки, — этот Спаркенбом, возможно. А что мне делать в Лондоне? Я уйду в подполье и принесу кой-какую пользу, когда придёт день столкновения. Когда я был всего лишь мальчиком, моложе, чем вы сейчас, минхеер Лоренс, туан Йорис взял меня и огранил для своих нужд, как он брал и гранил свои камни. И теперь я следую своему обучению. Я останусь здесь, пока вы не вернётесь, тогда я буду наготове…— Пока я не вернусь?..— Разве не правда, что судьба пишет будущее каждого человека, когда он рождается? — Клаас вытянул руку и коснулся лба Лоренса коричневым указательным пальцем. — Да, вы снова вернётесь, и ваше возвращение будет добрым — добрым для Норрисов, добрым для этой вашей окружённой водой страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55