И началась охота.Рохан знал, что красный олень вполне может получить несколько стрел и все равно спокойно уйти от охотников. Им с Горином придется поторопиться и бить точно, если они надеются добыть мяса для домочадцев. Они осторожно крались вперед, стараясь не наступить на случайную ветку.И тут они его увидели. За деревьями на небольшой прогалине большой самец остановился, чтобы откопать из-под снега клочок травы. Его рога могли бы стать прекрасным трофеем и украсить стену над камином. Рохан поднял лук, Горин тоже. Они стояли слишком близко друг к другу, чтобы взять зверя с двух сторон. Неплохо было бы обойти его еще и для того, чтобы пустить стрелу ему в грудь, но Рохан понимал, что на такой риск они не пойдут. Не раз красный зверь уходил от неосторожного охотника, выбиравшего место для лучшего прицела, если тот вдруг наступал на ветку или еще каким образом спугивал оленя.Рохан натянул тетиву и прицелился зверю в бок, над передней ногой. Если повезет, либо он, либо Горин попадет в жизненно важную точку, и олень умрет быстро, без боли. Олень застыл, поднял голову, и Рохан понял, что он почуял их присутствие.Он тут же спустил стрелу, на мгновение позже Горина. По крайней мере один из них попал куда нужно, потому что олень упал на месте, даже не вздохнув.Люди поспешили к нему, чтобы удостовериться в том, что зверь действительно мертв, а не притворяется и не вскочит на ноги, чтобы удрать при первой же возможности.— Стрелы вошли совсем рядом, — сказал Горин. — Хорошо стреляешь, Рохан. Уверен, это ты его убил.Рохан прекрасно знал, что стрела с зеленой лентой попала вернее, но оценил щедрость Горина.— Но трофей все же твой. По крайней мере прими его от меня. Что мне с этим делать, даже будь он у меня? — Рохан опустился на колено и рассмотрел рога. Иногда их использовали на рукоятки для ножей или вырезали из них пуговицы, но эти были слишком прекрасны для подобного убогого применения. Они заслуживали того что бы их выставили напоказ в дань уважения благородному животному, некогда их носившему.Горин снял с пояса рог и протрубил.— Латром с его ребятами сейчас подойдут Они освежуют зверя и разрубят на куски. Вечером обойдемся свежим хлебом. А пировать будем завтра. Да, с него мы еще и хорошей кожи получим на башмаки твоей даме и, может, мне. А для тебя выйдет новый пояс на память, а еще я подарю тебе пряжку в виде того амулета, что подарила тебе мадам Зазар. Мы сегодня славно потрудились, Рохан.— Да уж, — кивнул юноша, но его радость была омрачена мыслями об Анамаре. Может, и выйдут ей новые башмаки, но что делать, если разум к ней не вернется?
В последующие дни и недели между поссорившимися женщинами поддерживался относительный мир. Конечно, Ясенка старалась сдерживаться. Она почти ощущала облегчение, исходившее от мужа и пасынка. Но она держалась прежнего мнения. Ей не нравилась Анамара, но почему — Ясенка не понимала.Зазар всегда приводила Анамару к вечерней трапезе в зале и терпеливо учила ее есть не руками, а ложкой, но нож ей давать пока было нельзя. Вейзе оставалась при Зазар — по крайней мере, больше нигде в Крепости Дуба она не появлялась. Когда Ясенке хотелось повидаться с существом, с которым она подружилась в пустынном разрушенном Галинфе, ей приходилось идти к Зазар. Она выбирала время, когда знахарки у себя не было.После обеда, если Зазар была в хорошем настроении, она с замечательным искусством рассказывала истории о давнем прошлом, когда Галинф был еще цел и даже намека на Зловещую Трясину не существовало. Но вечерние посиделки долго не затягивались. Крепость Дуба была слишком велика, а дров было в обрез. Люди рано забирались в постели, нагретые раскаленными камнями, завернутыми в шерстяные покрывала. Они задергивали толстые пологи, отогревая замерзшие руки и ноги. Хотя обычай требовал спать нагишом, сейчас для этого было слишком холодно. И мужчины, и женщины спали в шерстяных ночных сорочках.Ясенка надеялась, что стужа отступит и река хотя бы частично оттает. Когда мясо кончалось, жители замка делали во льду проруби и ловили на ужин рыбу. Ну, по крайней мере, хоть мясо не портилось, как в более теплые дни. Теперь оно сразу замерзало, что было несомненным благом. 23 Лорд Роайнс расхаживал взад-вперед перед камином в личных апартаментах вдовствующей королевы Исы. Во всем его облике сквозила юношеская бодрость, чего весьма давно не замечала в нем королева.— Великий день для Рендела! — восклицал он. — Наши воины — лучшие в мире, судя по тому, как они показали себя на Большом Турнире. Даже молодежь.— И вы, милорд, — добавила Иса. Она сидела, наблюдая за ним и делая заинтересованный вид, хотя хвастовство главы Совета вызывало в ней смертельную скуку. Маркла тоже была тут и тоже слушала, но, казалось, молодой женщине действительно было интересно заново переживать события турнира — уже в рассказе Ройанса.— Ну да, если возникнет необходимость — я знаю, с какой стороны взяться за меч, — сказал он, страшно довольный собой. — Я и вправду был бы рад попробовать свои силы в настоящем бою! Только бы противника мне другого, получше Уиттерна. Пусть он и добрый мой друг, все же он уже не тот, да и в молодости я в два счета с ним разделывался.— Вы прекрасно показали себя. Я рада, что все вышли из состязания целыми и невредимыми.Ройанс остановился и, нахмурившись, посмотрел в огонь.— Да, положение было весьма опасным из-за этого мага или колдуньи, или кто там он или она есть. Очень щекотливое положение. Даже когда заклятие действовало, я понимал, что на самом-то деле нет у меня настоящей вражды ни к Джакару, ни к Гаттору. И все равно ничего не мог с собой поделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94