Через 10 лет их теократия распалась, уступив дорогу завоевателю с юга. Он основал направление, из которого лет через двести развилась технократия. Через пятьсот лет она превратила Валлек в пепел. Жрецы Червя не начнут этой войны – если мы поможем.
– Как мы будем действовать? Через оракула? Но дело в том, что их оракул – всегда дурак и никогда долго не живет. Когда он умирает, жрецы приступают к поискам, которые всегда идут вокруг Валлека. Они должны найти ребенка-идиота, мужского пола, родившегося как раз в момент смерти оракула. Ребенок обязательно должен быть полностью безмозглым…
– Но должен же он выговаривать слова, которые ему подскажет какой-нибудь жрец…
– Вроде бы да, – согласился Годдард, – но лучразведчик открыл, что это не так. Когда жрецам нужно пророчество, они сажают оракула в кресло, глядеть на так называемого «Гуляющего Червя» и оставляют там на ночь. Когда они приходят за ним, он говорит отличным, разумным языком – хотя обычно издает нечленораздельные звуки. Вход к «Гуляющему Червю» строго охраняется, так что мы не можем разоблачить мошенничество. Но ЦАТ сказал, что дело тут не только во вмешательстве какого-либо жреца. И сейчас он, оракул, не должен дать никакого военного пророчества.
– А как мы можем быть уверены, что наш южный завоеватель, в конце концов, так или иначе не возьмет верх?
– ЦАТ сказал – нет. Если Ланаскол будет продолжать существовать, как сильная власть, развитие высокой цивилизации пойдет совершенно другим путем. Понятно ли тебе преимущество оракула-идиота?
– Вы думаете, им занимались? Вполне достаточно простых звуков. Может, его заменяли?
– Это тебе и придется выяснить. ЦАТ сказал, что в него вложили неправильную информацию, и наш человек никогда не вернется.
– Но… -Трапнел вздрогнул.
– Вот именно – но! Это раскрылось только тогда, когда ЦАТ выдал официальную еженедельную сводку. Поднялась тревога, и мы нашли искаженную пленку.
– Легко выяснить, кто имел доступ…
– Искажение было на обратной стороне разведывательных пленок, – так сообщил ЦАТ.
– Здорово! У нас там есть постоянный агент?
– Естественно. ЦАТ начал проверку в этом направлении. Ясно, что вмешался кто-то еще.
– Но этого же не может быть!
Трапнел чувствовал себя так, как если бы зеленый ковер под его ногами вдруг обругал его. Он всю жизнь верил фактам…
– Мы нажали на ЦАТ, чтобы он ответил. Он не сказал ни да, ни нет, а сослался на недостаток информации. Так что перед нами два варианта: первый – в нашей Службе есть изменник, второй – что мы просто ничего не можем сделать на этой линии. В конце концов, Галактика слишком велика для любой империи, конфедерации или еще чего-нибудь в этом роде. Здесь запросто может быть и другая Служба. До сих пор нам везло, мы с такими не встречались.
– Но зачем исказили рапорт?
– Могло быть несколько причин: мы можем быть под наблюдением, мы желаем спасти Валлек, а другие, может быть, не хотят этого, и могут подставить нам ногу, чтобы испытать нас.
– Хорошенькое блюдо вы мне подали! – кисло прокомментировал Трапнел.
– Итак, я разыгрываю оракула и попутно стараюсь открыть, кто не хочет меня там видеть. Кстати, есть у первого отдела сведения о том, что случилось с их человеком?
– Нет еще. Постоянный агент встревожен. Видишь ли, дело очень срочное. Они ждут тебя для инструктажа. У тебя есть только пять планетных дней до того, как ты предположительно станешь пророчествовать, а это обязательно должно произойти.
– Они всегда там, когда мы приходим?
– Мы тоже не были с тех пор, как они запарились. Не забудь, оплата двойная.
– Как будто я могу забыть! – ответил Трапнел и вышел.
Лежа в камере-передатчике в плотно сжимающем голову шлеме, ожидая, когда техники дадут готовность, Трапнел удивился, почему он до сих пор здесь работает. Он устал. Уволиться он мог в любое время. Сколько жизней он прожил? Не сосчитать. И почти все они прошли в опасности. Дважды он бывал даже убит, но техники успели вовремя вытащить и спасти. А сколько раз занятое им тело подвергалось пыткам, увечьям и прочим напастям! Кроме того, всегда было одно условие: он мог быть помещен только в тело почти полного идиота, что означало -осложнения при транспортации. Поэтому постоянные агенты на местах пользовались своей техникой, чтобы принимать и поддерживать человека действия. У них не было никакой надежды на возвращение. Он, по крайней мере, хоть не был в такой постоянной ссылке.
Как всегда, он до последней минуты страдал от желания сбросить шлем и закричать, что отказывается идти. А потом техник повернул выключатель.
Пробуждение от транспортации было всегда страшным. Некоторое время жертва чувствовала жуткую дезориентацию. И Трапнел терпеть не мог открывать глаза в новой обстановке и осматривать свое новое тело. Но отсрочки не предоставлялось, и он силой заставлял себя смотреть.
Он уставился вверх, на складки не то полога, не то балдахина. Они были не того живого цвета, который ассоциировался с этим миром, а отливали темноперламутровым радужным мерцанием. Поворот головы – и он увидел свет желтого неба в окне. Окно было затянуто изящно сплетенной сеткой. По бокам висели шторы такого же перламутрового цвета, что и балдахин.
Его руки скользили по шелковистой поверхности. По-видимому, он лежал на богатой постели. Он рискнул приподняться на локтях и увидел, что в складках постели были металлические кольца, из которых выходили цепи, скрывающиеся под простынями. Он отбросил простыню в сторону. Его лодыжки были прикованы.
1 2 3 4