ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
.. Деньги… де…
Кровавая струйка потянулась из уголка рта.
Нопэрапон больше не было.
Поодаль, на могильном холмике валялась краденая маска, стоившая жизни своему творцу и воровке. Только вместо знакомых черт «Горной ведьмы» деревянная поверхность теперь была гладкой, полированной, больше всего напоминая скорлупу яйца или волдырь после ожога.
Не помня себя, забыв о деньгах, юноша подхватил маску, плохо соображая, зачем он это делает, и бросился во мрак, полный лунным смехом и стрекотом обезумевших цикад.
…отец не ругал его за потерянные монеты. Еще бы, такое потрясение! – явиться в дом мастера масок и найти хозяина на полу мертвым и ограбленным… Любой растеряется, будь он даже потомственным самураем, а не актером, человеком души тонкой и чувствительной!
Нет, великий Дзэами не стал ругать младшего сына.
А сын не стал показывать отцу, во что превратилась работа мастера масок, последняя работа Тамуры-сэнсея.
7
Через день труппа уехала в Эдо.
III. По образу и подобию. Олег
Колено уже почти не болело.
Впрочем, боли не было и в самый первый момент, в миг мальчишества, минуту глупости, за которую я буду поминать сам себя тихим помином в лучшем случае до конца лета.
Если не больше.
В дверь сунулась пухлощекая мордочка и захлопала ресницами. Мордочка была так себе, а ресницы – просто чудо. Длинные, черные, пушистые… Если бы проводился международный конкурс «Ресницы-98», то у мордочки был шанс.
– Олег Семенович… может, это… может, я?! Я умею…
– Спасибо, – с натужной вежливостью буркнул я, еле успев сдержать начальственный рык (кто, понимаешь, смеет без разрешения оставлять занятие?!!). – Спасибо, я сам умею…
Отрываться на мордочке было бы стыдно. Пусть я всегда утверждал, что истинный учитель просто обязан быть несправедливым по мелочам – и все равно. Тем паче группа сей доброй самаритянки ждала во дворе. Их тренировка начнется через полчаса, а пока они вольны в поступках. Увы, слух о моей болящей коленке успел выпорхнуть наружу, и теперь многим суждены благие порывы, от которых надо успеть оградиться.
Иначе замучают.
Насмерть.
Дверь не спешила закрываться. Ресницы все хлопали и хлопали, гоняя легкий сквознячок; я улыбался уже из последних сил, а для себя переименовал мордочку в ведьмочку. Точно, ведьмочка и есть. Помню, ее привел в сентябре кто-то из наших, гордо сообщив на ухо:
– Крутая сенсиха! С сертификатом…
Моя кислая физиономия разом остудила его пыл.
Сенсиха и впрямь оказалась крутая. Когда я изредка являл младшим свой светлый лик, а они выжимали меня до седьмого пота, сдирали семь шкур и устраивали семь казней египетских – ведьмочка регулярно забивалась в последний ряд. В угол, в самый дальний. Круглолицая хохлушка, местная Солоха, она тайком сообщила своему приятелю, что от меня исходит столб огненный и фиолетовое свечение, чего ее хрупкая аура никак перенести не может.
Странно: перенесла и не сбежала.
Редкость.
Поверьте мне на слово: наиредчайшая редкость.
– Спасибочки, – неприятным баритоном повторил я. – Извини, родная, но я не могу в присутствии посторонних ликвидировать энергетическую утечку. Канал «ци-лунь» сбоит, понимаешь?
Это она понимала. Это она еще как понимала, и я наконец остался один.
Услужливое воображение мигом нарисовало картинку. Я соглашаюсь на помощь ведьмочки, она вихрем влетает в тренерскую и, грациозно сбросив кимоно (эт-то непременно, господа мои!), втирает мне в коленку дымящийся отвар. А я выпендриваюсь доморощенным Воландом, слушая вполуха, как из-за стены громыхают заклинания вкупе с методичным воплем хора демонских глоток.
Любой нормальный человек, сосчитай при нем до десяти по-японски, примет это за наигнуснейшее заклинание в десять этажей.
– Р-рэй!
Ага, значит, все. Надо плотно закрыть дверь.
– Надо дверь закрыть, – сказал Ленчик, входя и брякая засовом. – Они тебя лечить хотят. Мануально и по-всякому. Слышь, Семеныч, ты как?
– Отлично. Теперь буду хромать на обе ноги.
Лицо Ленчика выразило неодобрение. Интеллигентное неодобрение, с каким он обычно просит закрыть форточку (сквозит!) или ищет заваленные чужим барахлом кальсоны (на улице сыро!). У младших это поначалу вызывает улыбку; у остальных – ничего не вызывает. Привыкли. Даже легенд насочиняли, впору эпос составлять. А правда тихо лежит себе у Ленчика в боковом кармане: затертая корочка инвалидского удостоверения.
Редко кто верит с первого раза, что этот крепыш с осколком в позвоночнике сам поднял себя из кресла. За волосы. И с тех пор не боится ничего, кроме сквозняков и простуды.
Ладно, замнем. Тем паче я прекрасно помню, с каким упрямством Ленчик требовал еще у Шефа перевода в мою группу, хотя стаж его занятий вкупе с опытом тянул на большее – я тогда средние года учил. Боже, как давно это было…
– Читал?
В поле зрения объявилась вырезка из газеты. Я привстал, и колено мигом напомнило о себе. Да, точно, до конца лета, никак не меньше… Вырезка бумажным мотыльком трепыхнулась в воздухе и подлетела ближе.
Я взял ее. Скользнул равнодушным взглядом.
«ГЛАДИАТОРЫ, или БИЗНЕС ДО СМЕРТИ». Над заголовком, шрифтом помельче: «…осталась без мужа женщина и осиротели ПЯТЕРО детей…»
– Ты читай, читай! – Ленчик уже развязал пояс, свернув его в аккуратное колечко.
Черная гадюка в кубле.
– Зачем?
– Семеныч, тебе что, жалко?!
Мне не было жалко. Считайте меня толстокожим извергом, Дракулой во плоти, но мне не было жалко даже безымянную женщину с ее пятеркой сирот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Кровавая струйка потянулась из уголка рта.
Нопэрапон больше не было.
Поодаль, на могильном холмике валялась краденая маска, стоившая жизни своему творцу и воровке. Только вместо знакомых черт «Горной ведьмы» деревянная поверхность теперь была гладкой, полированной, больше всего напоминая скорлупу яйца или волдырь после ожога.
Не помня себя, забыв о деньгах, юноша подхватил маску, плохо соображая, зачем он это делает, и бросился во мрак, полный лунным смехом и стрекотом обезумевших цикад.
…отец не ругал его за потерянные монеты. Еще бы, такое потрясение! – явиться в дом мастера масок и найти хозяина на полу мертвым и ограбленным… Любой растеряется, будь он даже потомственным самураем, а не актером, человеком души тонкой и чувствительной!
Нет, великий Дзэами не стал ругать младшего сына.
А сын не стал показывать отцу, во что превратилась работа мастера масок, последняя работа Тамуры-сэнсея.
7
Через день труппа уехала в Эдо.
III. По образу и подобию. Олег
Колено уже почти не болело.
Впрочем, боли не было и в самый первый момент, в миг мальчишества, минуту глупости, за которую я буду поминать сам себя тихим помином в лучшем случае до конца лета.
Если не больше.
В дверь сунулась пухлощекая мордочка и захлопала ресницами. Мордочка была так себе, а ресницы – просто чудо. Длинные, черные, пушистые… Если бы проводился международный конкурс «Ресницы-98», то у мордочки был шанс.
– Олег Семенович… может, это… может, я?! Я умею…
– Спасибо, – с натужной вежливостью буркнул я, еле успев сдержать начальственный рык (кто, понимаешь, смеет без разрешения оставлять занятие?!!). – Спасибо, я сам умею…
Отрываться на мордочке было бы стыдно. Пусть я всегда утверждал, что истинный учитель просто обязан быть несправедливым по мелочам – и все равно. Тем паче группа сей доброй самаритянки ждала во дворе. Их тренировка начнется через полчаса, а пока они вольны в поступках. Увы, слух о моей болящей коленке успел выпорхнуть наружу, и теперь многим суждены благие порывы, от которых надо успеть оградиться.
Иначе замучают.
Насмерть.
Дверь не спешила закрываться. Ресницы все хлопали и хлопали, гоняя легкий сквознячок; я улыбался уже из последних сил, а для себя переименовал мордочку в ведьмочку. Точно, ведьмочка и есть. Помню, ее привел в сентябре кто-то из наших, гордо сообщив на ухо:
– Крутая сенсиха! С сертификатом…
Моя кислая физиономия разом остудила его пыл.
Сенсиха и впрямь оказалась крутая. Когда я изредка являл младшим свой светлый лик, а они выжимали меня до седьмого пота, сдирали семь шкур и устраивали семь казней египетских – ведьмочка регулярно забивалась в последний ряд. В угол, в самый дальний. Круглолицая хохлушка, местная Солоха, она тайком сообщила своему приятелю, что от меня исходит столб огненный и фиолетовое свечение, чего ее хрупкая аура никак перенести не может.
Странно: перенесла и не сбежала.
Редкость.
Поверьте мне на слово: наиредчайшая редкость.
– Спасибочки, – неприятным баритоном повторил я. – Извини, родная, но я не могу в присутствии посторонних ликвидировать энергетическую утечку. Канал «ци-лунь» сбоит, понимаешь?
Это она понимала. Это она еще как понимала, и я наконец остался один.
Услужливое воображение мигом нарисовало картинку. Я соглашаюсь на помощь ведьмочки, она вихрем влетает в тренерскую и, грациозно сбросив кимоно (эт-то непременно, господа мои!), втирает мне в коленку дымящийся отвар. А я выпендриваюсь доморощенным Воландом, слушая вполуха, как из-за стены громыхают заклинания вкупе с методичным воплем хора демонских глоток.
Любой нормальный человек, сосчитай при нем до десяти по-японски, примет это за наигнуснейшее заклинание в десять этажей.
– Р-рэй!
Ага, значит, все. Надо плотно закрыть дверь.
– Надо дверь закрыть, – сказал Ленчик, входя и брякая засовом. – Они тебя лечить хотят. Мануально и по-всякому. Слышь, Семеныч, ты как?
– Отлично. Теперь буду хромать на обе ноги.
Лицо Ленчика выразило неодобрение. Интеллигентное неодобрение, с каким он обычно просит закрыть форточку (сквозит!) или ищет заваленные чужим барахлом кальсоны (на улице сыро!). У младших это поначалу вызывает улыбку; у остальных – ничего не вызывает. Привыкли. Даже легенд насочиняли, впору эпос составлять. А правда тихо лежит себе у Ленчика в боковом кармане: затертая корочка инвалидского удостоверения.
Редко кто верит с первого раза, что этот крепыш с осколком в позвоночнике сам поднял себя из кресла. За волосы. И с тех пор не боится ничего, кроме сквозняков и простуды.
Ладно, замнем. Тем паче я прекрасно помню, с каким упрямством Ленчик требовал еще у Шефа перевода в мою группу, хотя стаж его занятий вкупе с опытом тянул на большее – я тогда средние года учил. Боже, как давно это было…
– Читал?
В поле зрения объявилась вырезка из газеты. Я привстал, и колено мигом напомнило о себе. Да, точно, до конца лета, никак не меньше… Вырезка бумажным мотыльком трепыхнулась в воздухе и подлетела ближе.
Я взял ее. Скользнул равнодушным взглядом.
«ГЛАДИАТОРЫ, или БИЗНЕС ДО СМЕРТИ». Над заголовком, шрифтом помельче: «…осталась без мужа женщина и осиротели ПЯТЕРО детей…»
– Ты читай, читай! – Ленчик уже развязал пояс, свернув его в аккуратное колечко.
Черная гадюка в кубле.
– Зачем?
– Семеныч, тебе что, жалко?!
Мне не было жалко. Считайте меня толстокожим извергом, Дракулой во плоти, но мне не было жалко даже безымянную женщину с ее пятеркой сирот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17