— Бедный мальчуган, ему и было-то всего шесть с половиной годков! — сказал мои собеседник. — Поговаривают, что над ним еще и постыдно надругались, но семья пытается это скрыть.— Если это правда, то служанка тут явно не замешана.— Да нет, конечно, это сделала она, будьте уверены! Все улики сходятся. В наши дни от людей можно ждать чего угодно, не так ли?— А где убили ребенка? Дома?— Нет-нет, за городом, в холмах, где он играл со своим братом Эрнестом. За Плен-пале, в сторону Мои Салэв.Тут я полнее осознал, что же именно искал в грозу Виктор Франкенштейн прошлой ночью. Он разыскивал место, на котором задушили его маленького братишку, — и мы повстречали там убийцу!По мне пробежала волна озноба, сначала по коже, а потом и сквозь само тело. Мне казалось, что я нахожусь на грани обморока, я едва обращал внимание, что мой сосед показывает мне на зажиточную торговую семью Клервалей, отпрыск которой, Анри Клерваль, был близким другом Виктора; на богатого банкира Дювилара, которого сопровождала его молодая жена; на Луи Мануара и многих других известных в округе граждан. Виктор повернулся только один раз — чтобы кивнуть Анри Клервалю.Особенно поразила меня юность Франкенштейнов, исключая, конечно, отца.Несмотря на окаменевшее лицо, Виктору вряд ли перевалило за двадцать пять, Элизабет была, вероятно, моложе, а Эрнесту и вовсе было еще далеко до двадцати.Когда ввели Жюстину Мориц, я увидел, что совсем юна и она. Довольно простая девушка, но лицо ее было озарено юностью, которую лишь приглушили нынешние невзгоды. На вопросы она отвечала весьма толково.Не буду входить во все подробности судебного разбирательства: время слишком дорого. Несмотря на превосходные характеристики, данные ей свидетелями, в том числе Элизабет, которая произнесла пылкую похвалу, ходатайствуя за свою горничную, Жюстину уличал один предмет, одна косвенная улика: среди ее пожитков нашли медальон с портретом ее покойной госпожи — медальон, который был на маленьком Уильяме накануне убийства. Девушка не могла объяснить, как он очутился среди ее одежды, и было ясно, что ее заверения в собственной невиновности окажутся тщетными. Отношение суда казалось почти осязаемым: случилось нечто отвратительное, и кто-то должен за это заплатить. Жюстина была поймана: Жюстина должна расплатиться.Меня по-прежнему била дрожь ужаса. Ведь во всем зале только я да еще одна живая душа знали правду, знали, что отправившая Уильяма на тот свет рука не была ни мужской, ни женской, но рукой жуткой бесполой твари!Мой взгляд то и дело задерживался на втором обладателе этой ужасной тайны. В то время как Элизабет оставалась хоть и бледной, но сдержанной,Виктор на глазах становился все более нервным; он то и дело вытирал лоб и губы носовым платком, прикрывал ладонью глаза, будто лишившись рассудка, упирался вдруг во что-то остановившимся взглядом.Что, если он встанет и расскажет то, о чем знает? Но что он может сказать такого, чему бы здесь поверили? Ведь чудовища больше никто не видел!При том умонастроении, какое царило в суде, история, которую ему придется рассказать, будет сразу же отвергнута. С таким же успехом и я мог бы встать и заявить: «Я хочу рассказать вам, что произошло на самом деле, поскольку это судебное разбирательство и затронутые им реальные проблемы станут однажды темой великого романа, а я, человек из будущего, живущий через двести лет после вас, в детстве читал его…»Абсурд! Но искушение вмешаться становилось тем не менее все сильнее, особенно когда я видел, что все оборачивается против ни в чем не повинной служанки.Виктор больше не мог этого вынести. После короткой внутренней борьбы он вскочил, протиснулся мимо брата и друзей и бросился вон из зала суда. .Встала и Элизабет, маленькая властная фигурка; нерешительно протянув руку, она наблюдала, как он уходит. Слушание дела шло своим чередом.Когда было сказано все, что могло быть сказано, судья вкратце подытожил дело, были подсчитаны бюллетени и торжественно оглашен приговор. ЖюстинаМориц была признана виновной в убийстве Уильяма Франкенштейна и приговорена к повешению в течение ближайших двух дней. 5 Возможно, эта фраза не очень здесь уместна, но нельзя было терять времени. Я обвязал автомобиль брезентом и заплатил крестьянину с лошадью, чтобы он отбуксировал его по улицам города и за его пределы через ворота Пленпале. К счастью, добропорядочным гражданам Женевы в данных обстоятельствах и без этого было о чем подумать.Я знал, что было одно и только одно место — и только один человек, к которому я мог обратиться за помощью!Расплатившись с крестьянином, я завел автомобиль, мой последний форпост иного столетия, и поехал по дороге, которая вела к озеру. Мне почти не было дела, увидит ли меня кто-нибудь. Мое высшее "я" находилось при исполнении донкихотских обязанностей!Дон Кихот или нет, на самом деле я не представлял, куда направляюсь.Или, точнее, представлял, но весьма смутно. Гораздо четче вырисовывались в моем мозгу сменявшие друг друга образы — дрожащего, словно в лихорадке, Виктора, светловолосой, прекрасной, сдержанной Элизабет, тщетно пытающейся вымолить себе жизнь перед целым залом жаждущих ее крови людей Жюстины; наконец, изготовленной Франкенштейном твари — гигантской фигуры без лица, сеющей страх и кое-что похуже страха всюду, где она появляется. Хотя я и знал, сколь стремительно она движется, в мозгу моем сохранилась только серия неподвижных изображений, выхваченных среди дождя вспышками молнии. Это был враг всего мира, а мир о нем даже и не подозревал! Что за безумцем был Франкенштейн, создав подобное отродье и надеясь сохранить его существование в тайне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60