Мы продолжали пробираться вперед, и все больше звезд открывалось моему взору…Да, я странствовал по дуальной Вселенной. Разрыв пространства — времени распространялся как цепная реакция. Кто знает, какие галактики смогут существовать завтрашней ночью?Нелепо воображать, что этой порче дозволено будет разрастаться. Если вернуться во время, из которого я пришел, над этой проблемой уже вовсю трудятся ученые — в поисках радикального решения, которое успешно наложило бы пластырь на причиненное повреждение. Как я собираюсь наложить пластырь на порчу, причиненную Виктором Франкенштейном.Потом мне подумалось, что это навряд ли мои собственные мысли. На первых порах то, что я сбросил как балласт свой автомобиль, было наполнено для меня смыслом — как и ранее продажа часов. Теперь я уже думал в точности как сам Виктор. Усталость вновь охватывала мой рассудок, вызывая к жизни некоторые из тех теней, с которыми мне пришлось бороться в полуразрушенном коттедже.Вместо того чтобы отдохнуть, я слез с лошади и повел их обеих в поводу, твердо намереваясь оставаться на ногах всю ночь напролет.Но ночь, казалось, будет длиться вечно. Вероятно, наступила зима, и солнце скользнуло за горизонт. Было все еще темно — или, по крайней мере, не было светло, — когда наконец я достиг конца этого подъема и ледник обратился в равнину.К тому времени мой мозг был пропитан сном и его иллюзиями. Но я тут же полностью проснулся.Передо мной расстилалось огромное плато, и края его терялись вдали. Его плоскую поверхность кое-где нарушали обширные возвышения или впадины, придавая ему сходство со спокойным, но замерзшим морем. Только позже понял я, как этот образ был близок к истине. Плато состояло изо льда, из немыслимой массы льда, сплошь покрывавшей лежащие под нею горы, и лишь нескольким пикам удавалось тот тут, то там пробить ее поверхность, чтобы предстать перед глазами в облике нунатаков небольшая гора, окруженная со всех сторон льдом

. И все это громадное плато размечали одни эти нунатаки — с единственным, зато ошеломляющим исключением.Вдали, чуть ли не на другом конце плато, возвышалась громаднейшая постройка.Я остановил лошадей.С того места, где я стоял, трудно было оценить истинные размеры этого далекого строения. Казалось, что оно круглое и состоит в основном из огромной наружной стены. Наверняка оно было обитаемо. Изнутри, из пространства, окруженного стенами, исходило свечение — почти атмосфера света, красноватая по цвету, время от времени прорезаемая более интенсивными лучами, движущимися внутри центрального облака.Вокруг царил безрадостный упадок. Однако это не была цитадель света.Ибо при всей своей яркости и она тоже — я отнюдь не стремлюсь к парадоксу — излучала заунывную серость.Я предположил, что это, скорее всего, последнее прибежище человечества.Так удалено было это место, что мне оставалось только поверить, что временные сдвиги занесли меня в некий момент будущего, отстоящий на много столетий — а может быть, на много тысяч или даже миллионов столетий. Все для того, чтобы я стал свидетелем, увидел последний аванпост человечества — уже после того, как угасло солнце, когда сама Вселенная зашла уже весьма далеко на своем пути к равновесию смерти. Я посмотрел на своих лошадей, в их глазах отражалось далекое свечение. С полным безразличием они ждали. Сколь бы неуместными ни оказались обстоятельства, я по меньшей мере смогу вновь встретиться со своими собратьями.Когда я, ускорив шаг, двинулся дальше, мне вдруг стало интересно, с чего это враг привел меня именно сюда, в убежище, а не прямо к гибели. Не могло ли быть, что и они намеревались вступить туда? Или же они где-то поджидали меня, чтобы разорвать на части, прежде чем мне удастся добраться до укрытия?В небе бурлили тучи, затеняя путаницу созвездий и обильно одаряя землю снегом. Сияние города (буду так его называть, поскольку на протяжении истории человечества города принимали самые разные формы) отражалось от туч.Все, казалось, посветлело. Еще немного, и можно было бы решить, что город дал прибежище нескольким действующим вулканам. Над крепостной стеной пролетали вспышки, из конца в конец рассыпая букеты многоцветного пламени.Еще заметнее стали лучи прожекторов. Все наводило на мысль, что в городе праздновалось какое-то событие. По мере приближения я заметил, что громаду крепостной стены там и сям прорезали ворота. Увидел я и находившиеся внутри стен башни, мерцающие вспышки пламени их не освещали, а скорее затемняли.Трудно было оценить их размеры. Я подозревал, что постройки эти циклопичны.И уж что точно, были они весьма внушительны, но неуместное видение этих построек столь тесно смыкалось с небесными видениями, что я с трудом мог разобраться, успокоением или дурными предчувствиями наполняет меня это зрелище.Лошади, встряхнув головами, заржали. Я пошел осторожнее, ибо мы приближались к нунатаку и я боялся засады. Я положил руку в толстой перчатке на пулемет.К этому времени я уже оценил, что передвигались мы по толстому льду.Его осколки, обломки сланца, камни окаймляли нунатак, словно каменистая прибрежная гряда. Вполне возможно, что эта невысокая, вся в промоинах дюна метила вершину когда-то гордо возвышавшейся над окрестностью горы, ныне почти всем своим телом ушедшей под ледяное покрывало. Укрывшись за этой дюной, стояли вереницей четыре лошади, взнузданные и стреноженные. Добыча моя здесь их оставила и, должно быть, отправилась дальше пешком.Нигде не было видно никаких признаков двух монстров.Я сгрузил с лошадки свой пулемет и перенес его на вершину нунатака, прикрыв там от падающего снега брезентовыми вьюками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60