Мехемцы засеменили следом, в ужасе оглядываясь на женщину, сидевшую в резном кресле, безвольно уронив руки.
Миновав двор с бассейном и углубившись в неширокий коридор, Бравгард мысленно поздравил себя с успехом опасной миссии. Никто не препятствовал посольству покинуть дворец.
Даст, старый Лис, оказался прав: женщина есть женщина, и сердце у нее мягкое, даром что бьется в груди повелительницы великой державы, чьи воины не раз заливали кровью окрестные земли.
Пожалела каких-то купцов! Что ж, он достаточно задел самолюбие дэви, чтобы Эль-Мехем мог готовиться к нападению вендийского войска. Эль-Мехем! Скорее бы вернуться туда, да в баню…
В этот миг мраморная плита у него под ногами провалилась, и немедиец полетел вниз, в смрадную бездонную пустоту.
– Ты зря это сделал, Конан, надо было его отпустить.
– Отпустить этого ублюдка? Да я еле сдержался, чтобы не раскроить его череп. Но потом мне пришла мысль получше.
– Они убьют купцов.
– Не убьют. Я велел отпустить мехемцев, они сообщат, что Бравгард жив и сидит в темнице. Думаю, он не очень ушибся, падая в колодец, а воздуха там хватит, хотя дышать и затруднительно – трупы прежних узников еще воняют. Бравгард, подозреваю, не на последнем месте в дружине этого Дастана, так что будет хорошим заложником.
– Отчего же шахсар прислал сюда приближенного человека? Это рискованно.
– Видать, никто из мехемцев не смог бы держаться столь вызывающе, как немедиец. Он из наемников, сразу видно, а публика эта грубая и бесцеремонная. Надо сказать, постарался он на славу, ты до сих пор вся дрожишь.
Они лежали на широком ложе в опочивальне дэви под синим, украшенным серебряными звездами пологом. Тонкая рука Жазмины покоилась на груди варвара, ее густые черные волосы щекотали ему плечо.
– Значит, они хотят войны, – прошептала женщина, крепче прижимаясь к киммерийцу. – Зачем?
– А зачем вообще люди сражаются друг с другом? Так заведено богами и ничего тут не поделаешь. Мехемцы каким-то образом одолели войско Косалы и теперь хотят, чтобы ты двинула кшатриев в их долину…
– И я сделаю это! – воскликнула Жазмина, резко садясь на постели. – Пусть им помогают все колдуны Стигии, мои войска хлынут в Сокровенную Долину, как волны бурного моря, и сметут всякого, кто встанет у них на пути!
Конан ласково обнял ее за плечи и уложил рядом.
– Сдается мне, Дастан как раз того и добивается. Не знаю зачем, но он хочет, чтобы ты направила на Эль-Мехем все имеющиеся силы.
– Он пожалеет о своей самонадеянности!
– Может быть, да, может, нет. Только не следует идти на поводу у противника. Давай сделаем так: я отправлюсь через горные перевалы с небольшим отрядом, разведаю, что к чему, а потом решим, как поступить. А сейчас – хватит о делах, пора заняться кое-чем поприятней!
И они занялись тем, чем занимались почти каждую ночь с тех пор, как Конан вернулся из Гадхары.
Когда Жазмина уснула, варвар выбрался из-под леопардовой шкуры, служившей одеялом, бесшумно оделся и выскользнул в коридор.
Он миновал сеть запутанных коридоров, спускаясь все ниже этаж за этажом, пока не оказался в подвале. Дремлющий стражник встрепенулся и, завидев раджиба Конана, отсалютовал ему круглым щитом. Варвар небрежно кивнул и пошел дальше. Своды становились все ниже, проход – уже, под сапогами хлюпало, на стенах висели комки паутины. Несколько раз из-под его ног с писком разбегались крысы.
Свернув за очередной поворот, Конан остановился, прислушиваясь. Ему почудилось, что кто-то крадется следом, осторожно ступая по жидкой грязи. Нет, показалось. Да и кому придет в голову шастать в полумраке подвала ночью – разве что варвару, замыслившему черное дело.
Отвалив длинный узкий камень, киммериец с трудом протиснулся в темную щель. В нос ударил сладковатый запах, столь знакомый любому воину, которому доводилось, ехать через бранное поле на следующий день после битвы.
Он оказался в круглом помещении, едва освещенном тусклым светом, льющимся из небольшого отверстия, пробитого где-то высоко вверху. Смутная тень заворочалась возле стены, раздался хриплый крик… и Конан тут же ударил кулаком, валя наземь человека, бросившегося на него с отчаянием смертника.
– Убери свой меч, Бравгард, – сказал киммериец спокойно, – здесь негде размахнуться. Давай поговорим.
Достал из сумки на поясе свечу и кресало, чиркнул, запалил огонь. Увидел бледное лицо немедийца с кровоподтеком во всю щеку. Плененный посланник сидел на куче соломы, сжимая клинок с обломленным концом.
– Кто ты? – прохрипел узник. – Палач?
– Что, не терпится на Серые Равнины? Нет, брат, я не палач. Я такой же наемник, как и ты.
– Наемник? – Бравгард судорожно облизнул пересохшие губы. – Вижу, ты не вендиец. Откуда?
– Какая разница? У воинов удачи нет родины. Вернее – родина там, где платят больше. А здесь платят мало, слишком мало.
– Зачем ты пришел?
– Поболтать. Надоели, знаешь, велеречивые ублюдки, которые слова в простоте не скажут. Хлебни-ка.
И варвар протянул немедийцу небольшой мех с вином. Бравгард жадно припал к нему и осушил наполовину.
– Ладно, – сказал он, вытирая губы, – напоил. Может, и закусить чего принес?
– Закусывать будешь в своем Эль-Мехеме, или как там эта дыра называется. Чего таращишься? Не веришь, что отпущу?
– Не верю, – признался посол, – Если ты простой наемник, как узнал, где меня держат?
– Да пьянствовал я тут с местным палачом, – объяснил Конан небрежно, отхлебывая из меха оставшееся вино, – знатно тот выпивал, даром что вендиец. А налакавшись, стал хвастать: дескать, таких застенков, как в Айодхье, нигде не сыщешь. Повел показывать, а я запоминал, что к чему, неровен час – пригодится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27