Немного пользы мог ты принести мне или себе, или кому-либо еще. Теперь ты выздоравливаешь. Загляни в свое сердце и скажи мне, ошибаюсь ли я.
Руиз не мог этого сделать.
– Какие мотивы были у Лиил?
Сомнир пожал плечами и медленно сказал:
– Лиил была именно тем, чем она казалась: нежным любящим человеком, которая помогала мне только потому, что не могла увидеть в этом никакого вреда для тебя. И еще потому, что она посчитала тебя прекрасным животным, которому нельзя было дать умереть от разбитого сердца.
По дворику вихрем пронесся ветерок, сметая и кружа мертвые листья.
– Разве ты не мог оставить ее подольше, чтобы я смог попрощаться с ней? – спросил наконец Руиз. – Неужели надо было отнять ее, пока я спал?
– Это она выбрала время, Руиз.
Руиз почувствовал мгновенное головокружение. Потом в один миг они с Сомниром оказались на стройном мосту с высокими арками над туманной пропастью. Оба конца моста терялись в туманной темноте. Свет был неверным, источник его не угадывался.
Мост казался слишком фантастическим, чтобы быть настоящим, он был построен из кружевного чугунного литья, тонкого, словно паучья паутина. Руиз схватился за тонюсенькие поручни, и весь мост задрожал.
– Он вполне безопасен, – сказал Сомнир через плечо. – Пойдем. Нам надо приняться за дело, Руиз Ав.
Руиз осторожно двигался, все еще судорожно держась за поручни. Он посмотрел вниз на клубящийся туман, и ему показалось, что он может разглядеть зловещие силуэты, почти узнаваемые. Туман заклубился, стал словно бы угрожающе сгущаться.
– Не смотри вниз, – посоветовал Сомнир. – Это одна из моих предосторожностей, на случай, если родериганцы смогли бы ввести в виртуальный Компендий независимую личность. Я не знаю, смогли бы они найти способ это сделать или нет, но зачем рисковать?
Руиз уставился на спину Сомнира, покрытую горностаем, и не отрывал взгляда, пока они не дошли до дальнего конца моста.
Они ступили на тропинку, вымощенную переливчатым стеклом, подсвеченным снизу. Стекло звенело у них под ногами, словно каждый стеклянный изразец был маленьким колокольчиком.
– Мне нравятся небольшие драматические эффекты, – сказал Сомнир.
Через сто шагов перед ними выросла медная дверь, на которой было вырезано множество портретов Сомнира в натуральную величину.
Глаза на этих портретах казались совершенно живыми, и они уставились на Руиза налитым кровью взглядом, полным недовольства, когда Руиз подошел к двери. Руиз почти ожидал, что рельеф заговорит, но он оставался немым, даже когда Сомнир собственной персоной поднялся по ступеньками к двери и дернул за нос свое изображение.
Дверь распахнулась, пропустив их в хорошо освещенную комнату, заполненную видеоэкранами и холоэкранами. Сомнир провел Руиза внутрь и уселся перед большим компьютером. Он снял корону и отложил ее в сторону.
– Ну вот, рад приветствовать тебя в своем священном убежище, – сказал Сомнир.
Руиз сам удивился, почему он мог когда-либо посчитать библиотекаря мальчиком. Гладкое юношеское лицо горело древними мудростью и хитростью. Тысячи лет хитроумия и смекалки, казалось, горели в глазах Сомнира, и библиотекарь выглядел почти истерически веселым.
– А почему нет? – спросил Сомнир. – Насколько часто мне попадается шанс воткнуть Родериго палку в глаз? Почему же мне не наслаждаться этим, насколько это возможно? Ты должен обязательно постараться вести себя в жизни так же и хватать радость, где только можно.
– Постараюсь, – ответил Руиз с раздражением против библиотекаря. Он все еще не мог привыкнуть к тому, как Сомнир отвечал на его мысли вместо слов.
– Ты стараешься, это верно, – сказал Сомнир. Он одернул себя самого и продолжал уже не таким злорадным тоном. – По-моему, первая наша задача – это броня. Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц.
– Что? Руиз сперва не понял, к чему относятся слова библиотекаря, но Сомнир склонился над экраном, отслеживая пальцем ряды цифр.
– Почему ты пользуешься экраном? По-моему, это просто бессмысленное притворство. Почему бы не вытащить данные прямо из матрицы компьютера? – Руиз все еще чувствовал раздражение против библиотекаря.
Сомнир ухмыльнулся своей странной двусмысленной усмешкой.
– Я-то это делаю, чтобы тебе было привычнее. Неужели ты хотел бы пролететь со мной по электронным бурям, прорываясь сквозь стареющие гниющие синапсы машины, бесформенные, распадающиеся на элементы? А-а-а… прости мне мою привычку время от времени впадать в темный и неестественный слог – это побочное следствие моей профессии.
Он мрачно рассмеялся и вернулся к экрану.
– Я-то спокойно к этому отношусь и прошелся бы с тобой вместе по именно такому пути, но учти, что иногда именно таким образом мы лишаем разума своих врагов. Разумеется, они становятся священными безумцами… к счастью, никто из наших врагов не уважает священных безумцев, так что они так и не научились использовать это безумие против нас.
– Нет-нет, не обращай внимания на мои слова, – сказал кротко Руиз.
– Ага, – ответил Сомнир, – вот оно. На ней броня типа Межплеменной Легкий Аксолотль. Версия Марк-IV. Родериганцы скупы. Старое-престарое оборудование, но весьма хорошее. У нее эта броня, видимо, с ее девичьих времен. Аксолотль прекратил свое существование еще раньше, чем мы, – он вздохнул. – Ну да ладно. Броня рассчитана на использование в партизанских сражениях в условиях города. Искривленные углеродные мономолевые волокна наиболее эффективны против лучевого энергетического оружия и снарядов малого веса и высокой скорости типа осколочного ружья. Твердая и крепкая штука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122