– Я ведь еще работать могу. Ноги мне не мешают, – грустно говорил он сыну – Ты вот всю ночь там что-то пишешь. Давай я хоть помогать тебе буду.
Как-то Сергей Николаевич попросил отца переписать свой доклад, с которым он должен был выступать на совещании учителей. Старик оживился, захлопотал и принялся за работу. Он тщательно переписал доклад разборчивым, крупным, немного детским почерком, без единой помарки.
– Ого! Да тебе мог бы позавидовать любой ученик четвертого класса! – смеясь, сказал Сергей Николаевич.
Вечером, выметая комнату, он обнаружил в углу скомканную бумагу – это были испорченные листы с кляксами. Но старик уже зарекомендовал себя как переписчик. И теперь Сергей Николаевич сам часто обращался к нему с просьбой переписать что-нибудь.
Прочитав письмо, они вдвоем стали сочинять ответ Матвеичу.
– А что, Сережа, может, и катнем с тобой в гости, а?
– Катнем, катнем, – отвечал Сергей Николаевич. – Как-нибудь летом…

Глава 11.
В КЛАССЕ

Ребята из четвертого «Б» прибежали в школу раньше всех. Почти каждый из них тащил что-то под мышкой или осторожно нес свою раздутую сумку.
– Стой, стой! Показывай, что за багаж у тебя? – останавливал на крыльце Грозный.
Иван Васильевич не переносил двух вещей: пугачей и рогаток.
Нюх у него на эти вещи был безошибочный:
– Стоп! Что-то ты такой бодрый нынче?
И, нащупав оттопыренный карман. Грозный вытаскивал оттуда предательски торчавшую рогатку.
– Так… до зубов вооружился. Давай пугач!
– Да нету у меня, Иван Васильевич!
– Нету? Кому-нибудь другому рассказывай!
Васька он пропустил беспрепятственно – из сумки у него торчал только выжженный пенал.
В классе ребята показывали друг другу свои сокровища.
Девочки принесли вязанье, платочки, вышивки. Мальчики высмеивали их:
– Станет он это смотреть, очень ему нужно! В куклы с вами играть!
– Мы Марии Михайловне всегда показывали. Ей даже нравилось очень! – кричали девочки.
– Марии Михайловне! Да она сама вышивала, она учительница, а он учитель! – доказывали им мальчики.
– Девочки, не слушайте их! Вот назло я первая свою вышивку покажу! Я не боюсь! – кричала Синицына.
– Ну и что хорошего? Только осрамитесь! – возмущался Одинцов.
– А какое вам дело? Мы сами за себя отвечаем.
– Девочки, не обращайте на них внимания! – уговаривала подруг Зорина.
Степанова медленно развязывала какую-то коробочку.
– Мы просто покажем все, что у нас есть. А ты, Одинцов, умнее, когда молчишь, честное пионерское.
Надя Глушкова запрыгала:
– Получил? Получил?
На Одинцова со всех сторон посыпались шутки.
– Ну, напали!.. – крикнул Леня Белкин. – Одинцов, удирай, а то засмеют!
– Да ну их!
Навстречу Ваську бросился Саша:
– Трубачев, я тебя давно жду! Вот марки принес.
– И я принес пенал и рамку. – Васек похлопал по сумке.
– Трубачев, – крикнула Синицына, – мы первые будем свои работы показывать.
– Трубачев, они хотят со своими вышивками вылезать… Понимаешь? Новый учитель – военный человек, а они к нему с тряпками! – объяснил Одинцов.
– Мы не с тряпками!
– А с чем же?
– У нас – свое, а у вас – свое!
Васек положил на парту сумку.
– Тише! – Он выждал, пока наступила тишина. – Кого Сергей Николаевич спросит, тот и покажет – мальчик или девочка, понятно? А самим не вылезать, категорически! Понятно?
– Понятно! – прошумел класс.
– Ну и лучше! Так, по крайней мере, никому не обидно.
Ребята занялись рассматриванием принесенных вещиц. В классе шуршала бумага, под партами валялись обрывки газет, тесемки, тряпочки.
Саша был занят марками. Одинцов раскладывал по ящикам свои камни. Трубачев, сидя боком на парте, что-то рассказывал ребятам. Когда в класс вошел Сергей Николаевич, все вскочили. Учитель прошел к столу. Под ноги ему попалась какая-то бумажка. Он поднял ее, повертел в руках, потом оглядел класс и сдвинул брови.
– В классе грязно. В чем дело? – отчетливо сказал он и, заложив руки за спину, отошел к окну.
Несколько ребят сорвались с места и нырнули под парты. Через минуту учитель повернулся к классу. Все сидели уже на местах с виноватыми, сконфуженными лицами.
– Я думал, что говорить о чистоте и порядке в четвертом классе мне не придется. Но пусть это будет в первый и последний раз. Вы не малыши, и объяснять тут вам нечего. Есть староста, есть дежурный по классу, есть санком. Честный человек честно относится к своим обязанностям.
Все были подавлены. Синицына, прикрыв ладонью рот, отвернулась и сделала ребятам гримасу.
«Что? Говорила я вам? Вот и любите его после этого!» – было написано на ее торжествующей физиономии.
Начался урок. Учитель вызывал к доске, спрашивал с мест. Ребята подтянулись. Они старались так ходить, как ходит учитель, так четко выговаривать слова, как выговаривает он, и вообще заслужить улыбку, шутку, похвалу. Выходя к доске, мальчики прижимали руки к туловищу и старались держаться прямо, по-военному.
На переменке озабоченно переговаривались между собой:
– Не спрашивает, что принесли.
– Забыл или рассердился?
– Ага, похвалиться хотели, а он и не спрашивает ничего! – язвила Синицына.
Васек заложил в учебник свою рамочку – он уже пожалел, что принес ее: «Зря только карточку изомну».
Но на последнем уроке Сергей Николаевич вдруг сказал:
– Кто-то из вас собирался принести свои работы, коллекции. Одинцов, кажется, хотел показать уральские камни.
Ребята ожили:
– Одинцов, Одинцов, иди!
Одинцов покраснел от удовольствия:
– Можно показать?
– Конечно.
Одинцов вытащил из сумки серую коробку с несколькими отделениями и подошел с ней к столу. Учитель внимательно рассматривал камни – о каждом он знал что-нибудь интересное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37