– Я люблю вас. – Затем, протянув руку, она отсоединила аппарат и, выждав пять минут в темноте, снова его включила.
Часа через четыре сестра из новой смены сообщила, что не находит пульса и кровяного давления у пожилой женщины. Вызвали дежурного врача, и тот, получив прямую линию на электрокардиограмме, констатировал факт смерти. В то же утро, спустя два часа, ее два сына, несомненно испытавшие глубокое облегчение от того, что страдания матери наконец прекратились, перенесли тело в местный "похоронный зал". В 11 часов утра на ее месте уже лежала молодая разведенная женщина, которую никак не устраивала ее грудь. Подобно водам пруда, ровная гладь которого на миг была нарушена упавшим камнем, больница повела себя как обычно, и последние волны, напоминавшие о существовании старой женщины, быстро исчезли с ровной поверхности.

* * *

– Кристина?
Она резко обернулась на голос. Это была Джанет Поулос.
– Ты в порядке?
Кристина молча кивнула.
– Ты выглядишь так, словно собралась позировать для конкурса на лучшую медицинскую сестру года.
– Скорее на худшую.
– Это из-за Хатнера с профессором?
– Ага.
– Не хочешь поговорить?
– Нет. То есть, может быть, потом. Я хочу сказать, что ты единственная, кто...
Джанет остановила ее, подняв вверх руку.
– Комната для посетителей пуста. Судя по всему, у тебя в запасе десять минут перед летучкой. Сегодня был какой-то кошмар, правда? Я слышала, возникли какие-то проблемы после того, как мистера Чепмена нашли мертвым, – прибавила Джанет, кивая в сторону комнаты медсестер.
Когда они шли к небольшой комнате посетителей, Кристина описала реакцию пораженной горем вдовы Джона Чепмена. Джанет недоверчиво покачала головой и спросила:
– Как, по-твоему, почему она расшвыряла цветы по комнате?
– О, в ход пошли и другие вещи. Не только цветы. – Кристина опустилась на софу, а Джанет села на стул напротив.
– Значит, она все разнесла вдребезги?
– Почти. Нам удалось спасти две вазы.
– О? – Джанет заерзала на стуле.
– Да, но одно мне показалось странным.
– В каком смысле? – вопрос прозвучал как бы вскользь, но по позе и выражению ее лица можно было догадаться, что он далеко не случаен.
Кристина нетерпеливо взглянула на часы. До совещания оставалось только пять минут.
– Да, так, ничего особенного. Просто в последней вазе оказались лилии, а на карточке, прикрепленной к ней, было написано нечто вроде "С наилучшими пожеланиями от Лили". Вот и все.
– О, – безразлично протянула Джанет, хотя ее глаза вспыхнули. Она рассеянно почесала шрам, затем резко переменила тему разговора. – Ты не думаешь представить жену этого Томаса контрольному комитету?
– Я уже сделала это, – ответила Кристина, сбитая с толку.
– И?
– И ничего, Джанет. Пока я не слышала, чтобы ее утвердили. Видишь ли, мы с Шарлоттой очень сблизились... даже сдружились...
– В таком случае я говорю "молодец", – вставила Джанет.
– Что?
– Надеюсь, что ее утвердят.
– Джанет, ты даже не знаешь эту женщину... или ситуацию. Как ты можешь так говорить...
– Может я и не знаю ее, но зато я знаю Хатнера. Из всех напыщенных, самодовольных, всегда уверенных в себе негодяев, которые когда-либо скрывались за проклятым званием "доктор медицины". Хатнер – наихудший.
Взрыв негодования был совершенно неожиданным для Кристины, заставив ее буквально онеметь. Несомненно чрезмерная, а порой основанная на излишней самоуверенности агрессивность врачей и привела к зарождению "Союза", но для Кристины это всегда оставалось конфликтом принципов, а не личностей.
– Какое... какое отношение самодовольство Хатнера имеет к Шарлотте? – смущенно спросила она, страшась ответа.
Джанет улыбкой успокоила ее.
– О, не переживай, – сказала она, погладив ее по колену. – Я на твоей стороне. Помнишь?
Кристина кивнула, но неуверенность не проходила.
– Я верю в "Союз" и в то, что делают такие, как ты. Для чего тогда я привлекла тебя? Вот что я хотела сказать: от случаев, подобных тому, что у миссис Томас, мы выигрываем вдвойне. Мы выполняем волю этой женщины и ее мужа, восстанавливая некое достоинство в их жизни и одновременно даем понять таким людям, вроде Хатнера, что они не Боги. Да?
Кристина напряженно задумалась, затем оттаяла и улыбнулась в ответ.
– Да, я... тоже верю. – Она встала, чтобы идти.
– Если тебе нужна поддержка, – сказала Джанет, – обращайся ко мне. Я считаю, что ты поступила правильно, указав на эту женщину, и теперь контрольному комитету решать.
Кристина кивнула в знак согласия.
– Знаешь, – продолжала Джанет, останавливаясь в дверях и вглядываясь в лицо молодой женщины, – нет ничего плохого в том, что извлекаешь пользу из того, во что ты веришь. Значение любой работы не умаляется от того, что ты можешь иметь от этого какую-то личную выгоду. Ты меня понимаешь?
– Я... думаю, что да, – солгала Кристина. – Спасибо, что ты поговорила со мной. Я дам тебе знать, что решит комитет.
– Да, пожалуйста. И запомни, Кристина. Я всегда к твоим услугам.
Продолжая испытывать странное беспокойство, Кристина заторопилась в комнату медсестер. Подойдя к двери, она остановилась, стараясь прийти в себя. Несдержанность Джанет в отношении Уолласа Хатнера сначала испугала ее, но теперь представлялась не такой уже страшной. Джанет долгие годы связана с "Союзом" и не раз сталкивалась с такими делами. Предложения и приведение в исполнение смертного приговора, даже смерть в результате эвтаназии, очень непросто пережить эмоционально, и не у всякого могут выдержать нервы. Необходимость из года в год принимать одни и те же решения, где речь идет о жизни человека, тяжелым бременем ложится на душу любого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102