Так что, дорогой следователь, вчера нас с вами еще не было… Эксперимент «Критерий истины» состоялся!Стекла очков Компотова загорелись сумасшедшим блеском.Пока профессор торжествовал, я что-то начал смутно припоминать. Вроде бы эксперимент, о котором шла речь, должен был как-то свидетельствовать о том, живем ли мы в подлинном, то есть в первичном мире, либо наш мир вторичен, является слепком с некоего недостижимого оригинала.– Однако я полагаю, что при таком объяснении происшедшего заявлять о расследовании некому, – выдержав паузу, объяснил профессор. – Исчезновение книги означает, что Селас Гон приступил к осуществлению своего плана…– Диктаторского переворота? – уточнил я.– Разумеется.– Именно в этом случае и следовало бы заявить в международную полицию, – сказал я скучным голосом. – Так что вы поступили совершенно правильно.– Чтобы предотвратить переворот? – насмешливо отозвался профессор. Вы думаете, это имеет теперь какое-то значение?– Почему же не имеет?– Да потому, что в таком случае вы, я, все, что нас окружает, вскричал Компотов, – все это – дубль! Повтор! Жалкая копия! Вы настоящий остались где-то там! Так же, как и настоящий я! И там, в настоящем мире, я не занимаюсь поисками пропавшей книги Гонсалеса, будьте спокойны, потому что там она и не пропадала!Было совершенно очевидно, что профессор спятил.– Мне кажется, – произнес я по мере возможности рассудительно, – нам должно быть все равно, в каком мире мы живем. Для нас-то он единственно подлинный.Мне показалось, что профессор чем-нибудь в меня кинет. Однако он неожиданно вновь перешел на лекторские интонации:– Именно эта проблема является главной для всей хроноархитектурной энэф. Ряд авторов исследует ее с точки зрения морально-этической. Однако по существу проблема эта философского и только философского плана… Философия первичного мира создавалась тысячелетиями. Философии мира вторичного по существу нет. Особенно нелепо выдавать за ее основы обветшавшие религиозные догмы. Модернизация теологии в конечном счете заводит в привычный тупик, и это понимают сами теологи. Можно ли говорить серьезно о замене таких понятий, как бог-созидатель – на созидающий мир, бог-сын – темпонавт? Не дает решения этой сложной проблемы и философия неопрагматизма, один из основных постулатов которой был только что высказан вами.Боже! – подумал я. Оказывается, я высказал постулат. Однако как остановить профессора?– Вот так, в общих чертах, – внезапно закончил он. – Заинтересуетесь – приходите в четверг на мою лекцию.– Спасибо. Непременно, если дела позволят. Кстати, о деле… Вы указали в своем заявлении совершенно иную версию.Он опять замолчал и уставился на меня.– Да, – подтвердил он через минуту. – Менее вероятно, но более правдоподобно, – тут он осклабился, – что автор этой книги похищен вместе со своим произведением.Все так же – с паузами, отвлекаясь на попутные темы, переходя временами на размеренный лекторский стиль. Компотов наконец рассказал, что книга Гонсалеса понадобилась ему для уточнения какой-то незначительной детали. В университетской библиотеке, знакомой ему как пять пальцев, этой книги на месте не оказалось, и профессор отправился домой. У Компотова он не преминул это отметить – одна из крупнейших в мире частных коллекций научно-фантастической литературы на пяти языках. Тридцать тысяч томов, и он наизусть знает, где какой стоит, хотя, разумеется, у него образцовый каталог. Библиотекой, заметьте, пользуются, это не сокровища скупого рыцаря, хотя читательский контингент, вы понимаете, ограниченный.Так вот, у себя на полке профессор Гонсалеса не обнаружил, хотя книга им никому не выдавалась. Не поверив своим глазам. Компотов решил, что склероз таки настигает его, и обратился к каталогу. Каталог отверг предположение о склерозе, что безусловно принесло профессору облегчение, однако породило загадку. Под влиянием какого-то неясного импульса Компотов обзвонил ряд университетских библиотек и отовсюду получил сведения, что Гонсалес выдан или отсутствует по неизвестным причинам. Тогда возбужденный Компотов накрутил Швецию, депозитарий научной фантастики, и привел тамошнюю администрацию в состояние паники, так как Гонсалес исчез и у них. Еще некоторое время ушло на то, чтобы обзвонить десятка два известных библиоманов, специализирующихся на фантастике. Библиоманы пришли в недоумение, а профессор, похоже, в состояние полного торжества. Книга исчезла повсюду.Потеря, конечно, была невелика. Но что за этим стояло?– А что, – спросил я, – местонахождение автора никому не известно?– Да! – вскричал профессор. – Гонсалеса никто не знает! Книга издана за счет автора. Адрес неизвестен…– Может быть, его знает кто-либо из его коллег, писателей-фантастов?Компотов посмотрел на меня с состраданием.– Гонсалес не писатель. Мне казалось, что вы это поняли. 2 Остаток дня я потратил на обработку информации, основательно загрузив не только компьютер: требовалась и оперативная проверка. По всей Европе технические работники Интерпола и такие же, как сам я еще вчера, стажеры встречались с людьми, наводили справки, проверяли.К концу дня я уже не со слов Леонарда Гавриловича Компотова, но достоверно знал, что книга Гонсалеса исчезла повсюду. Откровенно говоря, никто по этому поводу особенно и не расстроился, за исключением шведского депозитария НФ и двух-трех коллекционеров-маньяков. Если профессору не пришло бы в голову проверить правильность какой-то своей выписки, мир оставался бы неопределенно долгое время в полном неведении, что стал беднее на один памятник мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41